Я жру. Понимаете? Ржу и жру

Популярный российский шоумен Иван Ургант дал эксклюзивное интервью Александру Ткаченко в программе Тkachenko.ua.

- У нас в студії, напевне, найпопулярніший ведучий пострадянського простору – Іван Ургант. Здравствуйте!

- Здравствуйте, Александр! Спасибо огромное, что нашли время и пригласили меня в эту уютную цитадель для ночной беседы.

- Минуту назад Вы были грустным, пока мы тут беседовали. И уставшим.

- Я незаметно от Вас принял лекарство. И вот я другой.

- А как часто Вы так "включаетесь"? Раз – маска и пошёл.

- Вы знаете, я стараюсь аккумулировать. Бывает, когда необходимо собраться, когда важное интервью. Более того, интервью, за которое тебе деньги платят. Приходится собираться, собирать свою волю в кулак и поэтому какой-то временной промежуток до этого интервью, до этого события я провожу в таком погружении в себя. И со стороны порой произвожу достаточно отталкивающее впечатление.

- То есть, маски, которые Вы используете?

- Маски – нет. Лицо само принимает выражение того, что происходит внутри. Лицо ведь зеркало души, как поёт Стас Пьеха.

- Очень часто Вы шутите от третьего лица. О себе и об обстоятельствах. Выходит, есть Ургант здесь, и есть настоящий Ургант где-то рядышком. Это позволяет расслабиться, это позволяет не нервничать, не волноваться?

- Вы знаете, я не задумывался над этим. Да нет, я всё-таки большей частью стараюсь не выходить вот из этого Урганта, оставаясь в нём.

- Что будет, если выйдете?

- Не знаю. Не думаю, что это будет радостно, когда из такого достаточно большого туловища выйдет молчаливый, небольшого роста человечек со злобным выражением лица.

- У всех, особенно у женщин, есть образ Урганта – идеального, высокого, статного. Вы нравитесь женщинам. В жизни Вы такой же идеальный или у вас есть какие-то недостатки?

- Я не такой статный, как на экране. Перевирают и часто говорят: "О, вот Вы какой, оказывается! А по телевизору Вы совершенно другой". Поэтому Вы сейчас сидите, а я-то – стою.

- Можем померяться.

- Сразу наша разница видна. Вы сидите, видите, а я – стою, такого я роста.

- А на самом деле?

- На самом деле… Да нет, я стараюсь, по крайней мере, всей своей телевизионной карьерой доказать, что можно быть одинаковым и находясь перед камерой телевизионной, и в жизни. Я такой же весёлый балагур, как и на экране, Александр. То ли дело - Вы.

- Вы производите впечатление грустного клоуна.

- Я не грустный. Конечно, нет. Я жизнерадостный человек. Я подвержен всевозможным сомнениям. Сомневающийся человек, сентиментальный. Я - разный.

- Вы себя как-то назвали грузным гардемарином.

- Грустным?

- Грузным.

- Грустный грузный. Понимаете, это звенья одной цепи. Нет, я, конечно, не такой грустный. Я, в общем, в кадре часто смеюсь, улыбаюсь или, по крайней мере, делаю что-то, что связано с юмором. И в жизни юмор присутствует. Я очень люблю смеяться. Вот просто физически люблю смеяться.

- Над чужими шутками или над своими?

- Да, ну просто смеяться! Над своими шутками… Я редко шучу, когда остаюсь с собой наедине, один на один с собственным отражением в зеркале. Какие тут шутки? Начинаешь трезво оценивать ситуацию. Часто поворачиваюсь к зеркалу и говорю: "Смотри-ка, старина, а у тебя уже седина в бороде!". Начинаю рассматривать рёбра – нет ли в них беса.

- В "ПрожекторПерисХилтон" большинство реплик, которые Вы произносите, это импровизация или всё-таки это готовый текст?

- Об этом, конечно, надо было спрашивать до того, как мы заключили контракт на трансляцию "ПрожекторПерисХилтон". Сейчас-то какая Вам разница? Любая импровизация должна быть подготовленной, ничего нового я Вам не скажу. Точно также и Вы сейчас импровизируете, но перед Вами текст, а в ухе – наушник.

- А в "ПерисХилтон" есть?

- В "ПерисХилтоне" - нет. В "Большой разнице" есть. И в этом наушнике сидите Вы, если забыли.

- Нет меня в этом наушнике…

- И говорите: "Ни слова об этом человеке. Ни одного слова". На самом деле, важно не наличие наушника в ухе, важно наличие человека, который сидит с микрофоном и говорит в этот самый наушник. И важно, что это за человек и что именно он говорит. Часто бывает так, что это наоборот - мешает. Наушник подсказывает какие-то вещи. Например, на съёмках украинской "Большой разницы" наушник помогает мне. В отличие от Украины, где иногда транслируются популярные каналы или популярные телевизионные программы российского телевидения, в России сложно, к моему большому сожалению, сложно посмотреть тот телевизионный продукт, который производится здесь. Сложно почему? И почему с грустью я об этом говорю? Потому, что, на мой взгляд, замечательно обстоят дела с телевидением в Украине. Я это говорю не для того…

- Не потому, что заплатили.

- Вы бы видели эти деньги – Вы бы не стали так говорить. Я могу сказать одно. То, что сейчас смеются операторы, говорит о том, что не мне одному так плохо платят. Я, прежде всего, очень доволен качеством. На самом деле, в первую очередь, картинкой. Мне кажется, в Украине замечательная, очень яркая, контрастная телевизионная картинка.

- Это самая большая разница между украинским и российским телевидением?

- Не знаю. Мне это видно. Я люблю западное телевидение – очень видно влияние Запада в Украине в телевидении. Мне это очень нравится.

- А кто на Западе самый популярный и авторитетный для Вас ведущий? Саша Коэн? Еще кто-то?

- Саша Коэн совершенно не телевизионный ведущий. Не знаю, наверное, я бы перечислил нескольких. Девид Леттерман –поскольку он чаще всего шутит с серьёзным выражением лица. Девид Леттерман... Я люблю ещё очень Saturday Night Live смотреть. Люблю смотреть Рикки Жерве из Англии с его шоу "Офис". Очень люблю смотреть телевизионное шоу, которое называется "30 потрясений" то есть, в переводе, или… Что называется, 30 rock - это адрес "Рокфеллер Плазы", где находится штаб-квартира канала NBC в Нью-Йорке. И еще – сериал, который придумала бывшая главная сценаристка шоу Saturday Night Live Тина Фей. И вместе с Алеком Болдуином они производят такой замечательный продукт…

- Как Вам снималось в фильме "Высоцкий. Спасибо, что…"?

- В фильме "Высоцкий. Спасибо, что живой" мне снималось непросто. Первые съёмочные дни были в Москве. Если Вы знаете, был сильный запах горящего торфа в прошлом июле. И это были мои первые съёмочные дни в павильоне, где очень плохо работал кондиционер, была жара 50 градусов, а я - в этот момент - в парике. А когда такое количество волос на голове - это достаточно жарко, спросите хоть у Филиппа Киркорова, он не даст мне соврать. Плюс усы. И об этом спросите уже у Михаила Боярского и он тоже не даст мне соврать. Это непросто. И, в общем, было очень тяжело.

- Как Вам сам фильм?

- А я не знаю. Я не видел. Я видел только трейлер. Трейлер мне понравился. Я знаю огромное количество противников этого фильма. Людей, которые говорят: "Ага, ну, конечно!". Вот я далёк от мысли, чтобы Владимира Семёновича Высоцкого возносить на пьедестал и делать его неприкасаемым. Потому, что это живой человек. И снимите хорошее кино про Владимира Семёновича – никто не будет вам упрекать в том, что "Ах, как Вы посмели! Да про такого человека! Да как же так!". Знаете, мне кажется, не хватает этого. И у каждого автора и режиссёра, который снимает фильм о каком-то реально существующем или существовавшем человеке, есть полное право всё что угодно делать.

- Вы увлекаетесь музыкой, у Вас есть своя группа?

- Ах, как бы мне хотелось ответить Вам тут правду! Но я бы так сказал: у меня назревает серьёзное музыкальное воплощение моих…я бы не назвал это амбициями – моих желаний, связанных с музыкой. Просто я очень люблю музыку.

- Вы готовите альбом? Имени Урганта и его группы.

- Альбом имени Урганта и его группы? Может быть, я чем-нибудь Вас и удивлю, Александр. Осенью!

- И что это будет за музыка?

- Как бы Вам сказать. Но могу сказать точно, что это будут песни, написанные мною. На русском языке и исполненные при помощи электроинструментов.

- А можно сказать, что если бы Ургант вдруг не стал ведущим, он бы стал музыкантом?

- У меня была попытка в самом начале стать музыкантом. Я начинал в своё время, параллельно, когда ещё работал ведущим в ночном клубе в Петербурге, не помышлял о том, что когда-нибудь буду сидеть в центре Киева и…

- Со мной.

- С Вами! И у меня будет в стакане вода, а у Вас в чашке – коньяк. Не думалось о том, что я буду телевизионным ведущим. Я думал, что буду музыкантом. Короче, хорошо, что я музыкантом не стал.

- Почему?

- Как-то это было… В общем, я не очень рад переслушивать то, что было записано в 98-м году.

- Говорят, в том питерском клубе Вы играли и пели песни на испанском языке, не зная?..

- Да нет! Ну, что Вы! Это не говорят, это в Интернете Вы прочитали.

- Да, конечно.

- А говорите "говорят".

- В Интернете говорят.

- В Интернете говорят. Нет, я играл на гитаре в испанском ресторане. Я год сидел без работы, у меня не было работы вообще. Я стал искать работу и нашёл работу в испанском ресторане. Пел испанские песни. Один испанский телеканал увидел меня и пригласил работать. Я не пошёл и оказался на телеканале MTV. С канала MTV я попал на канал "Россия". С канала "Россия" я попал на "Первый канал". С "Первого канала" я попал к Вам, на "1+1".

- То есть, Вас заметили в ресторане?

- Ну, можно и так сказать. Но нет, не так.

- А как?

- На самом деле, очень интересно. В ресторане я попел-попел, а потом ушёл в другой клуб ночной, уже как ведущий программы. Так случайно получилось. Вообще, я понимаю, что вот первоначальная цепь встреч и каких-то предложений – это все абсолютная случайность. Но это, знаете, слишком похоже на анекдот, чтобы быть случайностью. Но это всё совпадение! У меня был одноклассник, мой ближайший друг, который работал охранником в клубе, который позвал меня туда просто прийти в гости, и я повел повара из того испанского ресторана, где я работал. И придя туда, я встретил танцовщиц, с которыми я работал два года до этого барменом в другом ночном клубе. Танцовщицы сказали: "Подожди, ты же учишься в театральном институте. А почему бы тебе не попробовать провести у нас шоу?" И тут же оказался неожиданно хозяин этого клуба, который сказал: "А действительно, попробуй!" И тут же я вышел на сцену и один раз пошутил. Не очень остроумно. Но этого оказалось достаточно, чтобы два года потом проработать в этом клубе, а потом оказаться в качестве ведущего какой-то лиги КВН, на которой я познакомился с ребятами-редакторами, которые оказались друзьями Антона Камолова, который работал на канале MTV. И когда через год Антону понадобился ведущий, который бы заменил его на утреннем шоу, он почему-то обратился именно к этим ребятам. А эти ребята оказались достаточно впечатлены моим ведением того КВН. Вот так я оказался на канале MTV. А самое смешное, что один из этих ребят – его зовут Илья – сейчас работает в творческой сценарной группе "ПрожекторПерисХилтон". Видите, как всё замкнулось.

- Вы упоминали о том, что пели в ресторане. Вам и сейчас периодически приходится выступать на корпоративах. Как часто это происходит?

- Вы сейчас выражение "выступать на корпоративах" употребили так, будто мне приходится постоянно расчленять туши мёртвых животных.

- Нет, это Ваша интонация. У меня была очень уважительная. По отношению к Вам и к корпоративам.

- Вот. Знаете, поскольку я работал долгое время именно вот в ночном клубе и ещё где-то, я всему этому научился там.

- И поэтому привык и тянет?

- И, в общем, я… Да не то, что привык и тянет! Это же очень живой такой организм. Во-первых, это каждый раз что-то новое, каждый раз это больше импровизации, чем заготовки. Каждый раз это разные, другие люди. И я не могу Вам сказать, что я, прямо вот хлебом меня не корми, но это часть профессии. Американские телевизионные ведущие тоже бывает что-то ведут.

- Мы уже выяснили – у нас Вы получаете мало. А можно ли сказать, что корпоративы для Вас - основной заработок? Или нет?

- Ну, к счастью, сейчас, наверное, уже нет. Сейчас всё-таки телевидение стало приносить больший доход, нежели… Мой первый заработок на телевидении на канале MTV составлял 400 долларов в месяц. Это была моя зарплата. Вытянулось лицо у оператора, который нас снимает, потому что, видимо, это до сих пор его зарплата. 400 долларов в месяц. И мне этой суммы хватало ровно на то, чтобы я оплатил сам себе – мне никто не оплачивал билеты – из Петербурга в Москву. То есть, я два раза в неделю ездил из Петербурга в Москву. Вёл в Москве программу и уезжал на поезде обратно. И это были, как Вы понимаете, не билеты СВ или авиабилеты. Это было купе, дневные поезда. И я как-то так уезжал, приезжал, сразу ехал в Петербурге на радио вести программу, ещё что-то в клубах. То есть, вот это была такая достаточно небольшая заработная плата. Но сейчас, конечно, ситуация изменилась. И она меняется, в общем, в лучшую сторону, что замечательно.

- А какой город для Вас сейчас более родной – Москва или Питер?

- Родной – Петербург, конечно. Слово "родной". "Родной мой" - я так часто говорю, когда выхожу на Московский вокзал в Петербурге. А Москва – это данность. Это город, который… Москву я люблю больше из-за людей, которых я встретил. Вот сам город не производит на меня впечатления города. Ну, вот самое лучшее время в Москве, я для себя сделал такое наблюдение, самое лучшее время, чтобы полюбить Москву - это какое-нибудь солнечное субботнее или воскресное утро. Лучше даже субботнее, потому что в субботу есть это прекрасное ощущение того, что завтра воскресенье. И вот утро и первая половина дня, когда мало машин, когда Москва чистая, когда Москва такая безлюдная. И ты начинаешь представлять, что, да, такая Москва была в 60-х. И Хрущёв тут ходил. Вот. И в 70-х, наверное. Вот такая Москва, наверное, мне нравится. Но она такая бывает очень редко. И даже по субботам мы тоже в пробках.

- Ну, Москва – мегаполис.

- Конечно, Москва стала мегаполисом. Но, вы знаете, в Москве, к сожалению, стало мало старой Москвы. Старая Москва – это какие-то постройки сталинских домов 40-х годов.

- А Вы не в старой Москве живёте?

- Нет, я живу в старой Москве. Я живу в районе Арбата. Я живу в квартире, в которой очень высокие потолки. Этого я очень ищу и что редкость в Москве. Потому, что я из Петербурга, а там все потолки высокие. Вот в Москве сложно найти высокие потолки. Я нашёл ту, где высокие потолки, но ты выходишь из этого дома и сразу видишь две девятиэтажки, построенные, наверное, в 60-70-е годы. Чудовищные!

- В Питере нет солнца.

- Зато когда есть, какое оно красивое. И нет в Питере вот таких вот, ну, прямо вот каких-то недоразумений архитектурных. Просто смешно. Понимаете, вот Нью-Йорк, вроде бы, тоже мегаполис, но как-то он по-другому устроен. Или Лондон.

- Вы с Цекало открыли какой-то ресторан. По-моему, "Сад" называется.

- Да, открыли. Но не одни же открыли – вместе с компанией ресторанной. Такой первый пробный опыт. Я, вообще, с удовольствием открыл бы ещё, конечно. Я обожаю готовить. Я очень люблю готовить. Просто хлебом меня не корми – дай мяса.

- А кушать?

- Ну как?! Как я люблю кушать?!

- Как?!

- Очень.

- Сильно?

- Ну как? Очень сильно. Невероятно. Я вообще не гурман, я не знаю меры. Я жру. Понимаете? Ржу и жру. Вот на сочетании этих трёх букв у меня очень многое построено.

- А какая еда?

- Ну, я не знаю, мне очень сложно сказать, какая еда. Ну, вкусная. Я люблю домашнюю еду. Домашнюю итальянскую, домашнюю французскую, домашнюю украинскую.

- А не сказывается на фигуре?

- Сказывается. На мне утягивающее бельё сейчас.

- Специально?

- Специальное, да, которое барабас сгоняет на спину.

- Вы придерживаетесь каких-то диет или ходите спортом заниматься?

- Я стараюсь... Слушайте, ну, если бы я ел столько, сколько я хочу есть, сидело бы нас тут трое.

- Меня давно мучил этот вопрос: а для чего Вы так издеваетесь над Цекало в кадре? Вам его не жаль? Потом смотришь – странно, вроде ж товарищ.

- А я думаю – что у Вас такой измученный вид, Александр.

- Я переживаю за Сашу.

- А у Вас, оказывается, такой мощный вопрос. Да нет никакого мучения. Как-то так получилось. У нас организовался такой дуэт. Дуэтец. Понимаете, он до этого выступал с женщиной в дуэте. Затем выбрал меня. На кого падёт перст цекаловый... Сейчас все в Москве стоят, боятся. Вот как-то так вышло.

- А Вам приходилось попадать в ситуации, когда Вы были ведущим, когда становилось то ли жалко, то ли неловко по поводу шутки?

- Бывало. Конечно, бывало. Не всегда. Иногда думаешь: "Ах! И ещё, ещё, ещё…" А потом думаешь, что нет, не стоило шутить. Были несколько раз такие ситуации. Конечно, вспоминать их не хочется. И неловко перед людьми. Но стараюсь, чтобы их было меньше.

- Тормозили вовремя?

- Не всегда вовремя. Ну, нет, слушайте, такого, чтобы прямо… Я всё-таки стараюсь, чтобы это негрубо выглядело, не пошло.

- Вы вели на российском телевидении огромное количество проектов. И с Познером путешествовали, и "Тур де Франс" Вы комментировали, "Евровидение". Вот Вы готовитесь к "Тур де Франс", например? Если бы я был Вашим руководителем на "Тур де Франс", я бы спросил: что Вы знаете про "Тур де Франс"? Такое-сякое, пятое-десятое. Вы книжку прочитали, Вы про велосипедистов знаете?

- Не дай Бог, чтоб Вы были моим руководителем на "Тур де Франс". Потому что неправильно это. Что значит: "Что Вы знаете?" Если бы Вы были научным руководителем, тогда бы Вы имели право так спросить: "Что Вы знаете про "Тур де Франс"?"

- Вы знаете много?

- Я немного знаю. Но принцип документального проекта "Тур де Франс" заключается не в том, чтобы я знал что-то об этом, а в том, чтобы я узнал что-нибудь об этом. И мне бы очень хотелось, чтобы зрители моими глазами что-то увидели.

- То есть, в принципе, Вы особо не готовитесь ни к "Большой разнице", ни к "Тур де Франс"?

- Подождите… Мы сейчас говорим про "Тур де Франс". Я их всё-таки разделяю. Это для Вас это – одно большое…

- Ургант-телевидение.

- Одна большая фаршированная щука. Понимаете? А для меня это разные проекты. К чему-то я готовлюсь больше, к чему-то я готовлюсь меньше. К "Большой разнице" мы готовимся одним способом, к "ПрожекторПерисХилтон" - другим, к телевизионному шоу "Смак", которое я веду, готовлюсь ещё каким-то способом, третьим.

- То есть, работа Вам даётся легко, она не требует такой особой тренировки и подготовки?

- Вот скажите, у Вас возникает ощущение, когда Вы смотрите на мою работу, что она мне даётся легко?

- Да.

- Всё! Значит, она даётся легко! Какая разница? Поэтому не готовлюсь вообще. Просыпаюсь с утра, пью свежевыжатый…

- Коньяк.

- … огуречный сок и бегу в кадр.

- А Вы сами телик смотрите? Или не смотрите вообще?

- Смотрите, Вы как-то всё время… Вы со мной разговариваете и говорите то "париться", то "телек".

- Мы же оба с телевидения, поэтому я могу спросить.

- Да. Вы телевидение смотрите или телевизор?

- Смотрю. Я, лично, много. И это правда.

- Я смотрю мало. Вы смотрите понятно почему. А я смотрю мало, потому что мне, к счастью, это не нужно. Бывает возможность – я смотрю что-то. Вот так, чтобы я сидел и вечер посвятил просмотру разных телевизионных программ – такое случается, наверное, раз в месяц. Я оказываюсь перед телевизором. Я смотрю-смотрю и для себя отмечаю, что вот, смотри-ка, вот такая программа появилась. Если что-то интересное, если что-то, о чём говорят - я смотрю. Я смотрю повтор в Интернете. Я смотрю западное телевидение периодически. Ну, в основном тоже в Интернете, к сожалению. Спорт я смотрю по телевидению.

- Вы, в принципе, попали в этот проект, благодаря женской квоте на "1+1". Женщины попросили – и Вы попали. Поэтому у меня ряд вопросов сейчас будет чисто женских.

- Прошу Вас! Пожалуйста! Снимайте пиджак, начнём.

- Какие женщины Вам нравятся?

- Какие женщины мне нравятся? Умные.

- Блондинки, брюнетки? 90-60-90? Помимо того, что умны?

- Это вы такие признаки ума для себя определили?

- Помимо того, что умные.

- Помимо того, что умные? Красивые. Умные, красивые женщины мне нравятся. Смешливые.

- Пример.

- Жена моя. Знаете, как писал Довлатов, приписывая своему брату слова о том, что брат написал в юношеском дневнике фразу: "В женщине, как и в книге, важна не форма, а содержание". Довлатов в ответ написал, что "Я по-прежнему с этим не согласен. Мне, не смотря ни на что, по-прежнему нравятся красивые женщины". Вот мне тоже нравятся красивые женщины. Заботливые женщины мне нравятся.

- К Владимиру Владимировичу Познеру Вы относитесь хорошо?

- Уберите знак вопроса из Вашего предложения.

- Хорошо.

- Я отношусь хорошо.

- А к Владимиру Владимировичу Путину?

- Я с ним не знаком.

- А если посмотреть на него как на политического деятеля?

- У меня очень шаткая политическая позиция. Все зависит от того, есть ли представители российского посольства в Вашей студии.

- Нету.

- Нету. А я вам не верю.

- Девчонки, есть представители посольства? Нет. Они кричат, нет у них.

- Понимаете, я не понимаю, где Вы поставили запятую. "Девчонки есть, представители…" И так Вы могли спросить.

- Нет.

- В общем, у меня сложное отношение к людям, которые занимают высшие руководящие посты в нашей стране. Если честно, я хотел бы их лучше узнать. Вот мне не хватает, например, о Владимире Владимировиче информации.

- Да Вы что? Включите телевизор – везде информация о Владимире Владимировиче Путине.

- Не-не-не, это информация о том, что Владимир Владимирович делает. А я хочу узнать, что Владимир Владимирович любит. Вот как человек. И о Дмитрии Анатольевиче Медведеве.

- Тоже не скажете?

- Понимаете, информация о том, что один любит группу "Любэ", а второй группу Deep Purple - этой информации мне недостаточно.

- А какой информации Вам не хватает?

- Да простой, человеческой!

- Дмитрий Анатольевич танцует. Недавно видели в "Youtube"? Он танцевал на вечере выпускников …

- На встрече со своими однокурсниками, видимо.

- Владимир Владимирович ездит на всех видах транспорта.

- Нет, это, безусловно, прогресс. И, безусловно, движение идёт. Но я хотел бы, чтобы вот этот процесс знакомства происходил за чуть меньшее количество лет. Потому, что, например, за рубежом для того, чтобы занять какой-то серьёзный пост или, чтобы за тебя голосовали, ты как-то более открыт.

- То есть, в выборах Вы не принимаете участия? Не голосуете ни за Путина, ни за Медведева?

- Ну, это интимный вопрос. Такой же, как и о семье.

- Не настолько интимный. Гражданский.

- Вы знаете, что такое "таинство голосования"?

- Нет.

- Я забываю – здесь все знают, за кого Вы голосуете.

- Ну, конечно.

- Понятно. И по должности понятно. Знаете, у нас в России голосуют в таких кабинках со шторкой.

- Хорошо. Вы на выборы ходите?

- Ну, конечно, хожу.

- То есть, за кого-то из них Вы все-таки голосовали.

- Я, обычно, смотрю, кто побеждает на выборах, и потом говорю: что за него голосовал.

- У Леттермана много шуток про политику. У Вас не так много.

- А Леттерман и живёт дальше.

- То есть, Вы надеетесь дожить до того времени, когда спокойно будете об этом шутить?

- Да мне, если честно, не хватает… Знаете, эти разговоры про цензуру на отечественном телевидении… Вы знаете, мне кажется, что цензура ведь не в том, чтобы сказать что-то плохое про кого-то. И потом, то, чем я занимаюсь, это не сатира, не обличение каких-то пороков, а скорее юмор, ирония. Моё святое убеждение: когда человек смеётся и готов смеяться над собой, и иронизировать над самим собой, то этому человеку не страшно ничего. Он обезоруживает всех вокруг. Когда человек может над собой посмеяться, это очень выгодно отличает его от всех.

- То есть, Вы считаете, что и Путин, и Медведев стали бы гораздо более человечными, если бы позволили над собой шутить?

- Я не уверен, что они не позволяют. Такого же не было, чтобы кто-то сказал: "А давайте мы пошутим про Владимира Путина!" И в этот момент дверь открывается, заходит Владимир Путин и говорит: "Ещё раз я услышу, что кто-нибудь про меня шутит, поедете в Сибирь все". Ведь нет же такого.

- Вы ведёте много программ. Не кажется ли Вам периодически, что стоит в меньшем количестве передач участвовать в качестве ведущего?

- Иногда кажется. И я сразу отказываюсь от некоторых программ.

- То есть, Вы можете управлять этим процессом?

- Могу. На мне сейчас те 4 телевизионные программы, которые я веду, они настолько разные, и рассчитаны настолько на разную публику, и так жаль отказываться… Пересекаются, в основном, "ПрожекторПерисХилтон" и "Большая Разница", но они ведь тоже разные.

- То есть, ощущения усталости от себя в телике нет?

- Оно периодически возникает. Я, в общем, стараюсь пассивно это контролировать, отказываться от каких-то крупных телевизионных одноразовых акций. Это важнейшая задача – не надоесть. Основная-то задача – быть интересным. Сделать так, чтобы как-то следили и не повторяться.

- Спасибо! С нами был Иван Ургант, который…

- Неожиданно заканчиваете. Я только распустился перед Вами, как пион.

- Есть телевизионные программы, в которых Вы хотели бы принять участие или которые хотели бы сделать?

- Программа, которую я хотел бы сделать, безусловно, есть. Но поскольку Вы являетесь руководителем телевизионного канала, то так я Вам и сказал. Мне бы хотелось принять участие в качестве члена жюри какого-нибудь телевизионного шоу. Всё потому, что мне очень нравится Саймон Коул и его умение разговаривать. Но для этого нужен опыт, знания и социальный вес. И физического веса нужно больше.

- Нарабатывайте. Мы прощаемся второй раз с Иваном Ургантом. Он по-прежнему не уходит из нашей студии.

- Скажите, а сколько раз Вы обычно прощаетесь с гостями?

- Дякую. Іван Ургант був нашим гостем в студії.

____________________________________________________________________________________

13 червня о 23.00 дивіться інтерв’ю Олександра Ткаченка з творцями фільмів "День радіо" та "Про що говорять чоловіки", учасниками комічного театру "Квартет И" Леонідом Барацом і Ростиславом Хаітом - у програмі Тkachenko.ua на каналі "1+1"

Більше інформації та відео - на сайті Тkachenko.ua.