Россия засылает своих солдат в Сирию, привычно называя это "гуманитарной помощью".
Те, кто дружат с социальными сетями, знают популярный фейсбучный анекдот о российском солдате: "Мама, не беспокойся, я не в Донецке, я – в Дамаске". Остроумный, но горький анекдот, показывающий нелегкую долю российского "зеленого человечка" – он там, куда его зашлют.
Конечно, российское участие в Сирии – большая загадка, большой вопросительный знак.
Начнем с главного – так до конца и не понятно, есть ли там все-таки эти пресловутые российские войска. Напомним, сначала появились какие-то туманные упоминания, потом в социальных сетях стали мелькать фотографии простодушных солдатиков, снимающихся на фоне плакатов, где дружески смотрят друг на друга Путин и Асад. Ну а точку в этой истории поставил звонок Керри Путину, который сразу начал "за упокой". А в конце еще и добавил, что американцы будут внимательно следить за действиями России в Сирии.
Вторая загадка, на чьей стороне играет Путин. Бороться с ИГИЛом – вещь святая. Конечно, каждая страна должна что-то сделать для того, чтобы стать на пути этой человеконенавистнической идеологии и практики. И лучше всего, чтобы Россия тоже включилась в эту общую борьбу. Но что мы видим – Россия не идет в Совет безопасности ООН и не ставит вопрос о том, чтобы примкнуть к антиИГИЛовской коалиции. Хорошо, пусть Россия презирает Организацию Объединенных Наций и Совет безопасности, который чуть не подвел Россию под трибунал за сбитый малайзийский "Боинг", но созвониться с Обамой, предложить свои услуги и договориться хотя бы о том, в какой деревушке вместе стоять и как друг друга видеть, чтобы не перестрелять, - это, как кажется, сам Бог велел.
Но нет. Мы видим поразительное и невероятное – точно как и в Крыму, и на Донбассе, российские "зеленые человечки" и военная техника мягко, ненавязчиво и гибридно начинают появляться в Сирии.
И вот эта тайность, секретность, привычное бормотание официальных российских лиц, что никаких ни живых сил, ни техники в Сирии нет – все это так знакомо и наводит на мысли о худшем.
Минула пара дней, и вот – скупые признания. От "нас там нет, не было и нечего тут говорить" совершен поворот до "да, мы помогаем армии Асада консультантами и техникой". О, как знакомы эти последние слова. Где ты, Карибский кризис, где ты, Афганистан? Неужто все повторяется? Да, повторяется, но, кажется, не в такой степени, ибо сейчас Америка срочно отреагировала. Чего стоит невиданное в наше время обращение Соединенных Штатов к Греции. Обратите внимание на его формулировку: "не давать греческое воздушное пространство России для ее гуманитарных поставок". Сама эта просьба американцев смешна – ну просто обхохочешься. Вдумайтесь, они, обращаясь к Греции, называют российские поставки оружия так, как называет их сама Россия – "гуманитарными поставками", "гуманитарной помощью". Хотя прекрасно понимают, что это на самом деле.
Каков же выход и какое же истинное целеполагание у России в Сирии? Ответ простой и привычный, когда говоришь о Путине: "Да бог его знает". Или черт.
Рассмотрим две версии. Версия первая: Путин действительно искренне и без задней мысли хочет помочь в войне с ИГИЛом. Но эта версия быстро обнуляется, ибо, тогда, особенно на фоне плохих взаимоотношений с Западом, о чем я уже упоминал выше, были бы включены все пропагандистские барабаны и трубы, и каждый россиянин знал: Россия идет спасать мир.
Вариант второй: Путин хочет противодействовать американцам через помощь Асаду для того, чтобы обрушить Европу – кстати, эта версия сейчас наиболее популярна. Действительно, как досадить Меркель и Олланду, как поразить их в самое сердце? Оружием не достанешь – легче всего мигрантами. Нужно обострить уже тлеющий внутрисирийский конфликт для того, чтобы орды беженцев прибыли в Европу, и так страдающую от постоянного наплыва беженцев из неблагополучных стран. И правда, не в Россию же им перебираться. Эта версия для меня малоприемлема. Ибо Путин, во-первых, не стратег, и такие долгосрочные планы он вряд ли может изобрести. Да и бегство сирийских беженцев началось задолго до путинских "гуманитарных поставок".
Ну и остается третий вариант, о нем тоже говорят: что Путин начинает российское участие в борьбе с ИГИЛом точно так же, как в 2001 году – с "Аль-Каидой". Только тогда он это сделал, позвонив Бушу 11 сентября, сейчас – вмешавшись в сирийский конфликт. А 15 сентября в Нью-Йорке он еще и гордо поднимется на трибуну в ООН и заявит Генассамблее: "Я – спаситель человечества".
Красивая версия. И, может быть, Путину действительно удалось бы замириться с Западом, начав вместе с ним бороться на общеИГИЛовском фронте против этой страшной, черной силы, уничтожающей все вокруг себя. И, возможно, Обама оценил бы этот вклад, да... вклада нет.
Есть только странные, тихие поставки техники, есть непонятное количество во многом обреченных на возвращение домой "грузами 200" солдат, есть внутрироссийский указ Путина о запрете публиковать потери российской армии в так называемое мирное время, то есть – во время необъявленной войны.
Короче говоря: мы видим начало какой-то дурно пахнущей истории. Истории, которая, как и все, что делает Владимир Путин, приводит к, я бы употребил непривычное здесь слово "нервизации" конфликта, его эскалации. Но главное именно это – нервизация. Когда есть Асад, дни которого, как говорят, во многом сочтены, есть отчаянная борьба антиИГИЛовской коалиции с главной опасностью современного мира – этого самого ИГИЛа, и есть российские "зеленые человечки", которые снова и снова, воровским образом, играют за проигравшего.
Путин верит себе и поступает привычно. Но, без сомнения, он привычно проиграет.