Пять цветов Тибета. Часть 1 (39 фото)

Я писал эти заметки давно и хотел опубликовать в конце года - как одно из самых ярких впечатлений, произошедших со мной в 2013-ом году. События последнего месяца не только отложили срок этой публикации, но и сменили шкалу оценок уходящего года. Потому что Евромайдан смешал все краски и заварил такой сгусток переживаний, что рядом с ним меркнет любое другое событие этого года.

Тем не менее с каждым из нас в этом году происходили удивительные открытия. То, что вы прочитаете в канун года наступающего - рассказ о моем небольшом опыте совершенно другого рода. В Новогодние праздники, думаю, это тоже показаться вам интересным и уместным.

Года три тому назад я впервые захотел совершить эту поездку. Но все как-то не складывалось.

Получилось только на длинные майские праздники. И компания подобралась та еще – три опытных альпиниста, за плечами которых не один семитысячник. Не без приключений, но все сложилось: путь Катманду – Шигадзе – Лхаса – Гьянгдзе – Кайлаш за 12 дней все-таки был пройден.

Это своего рода путевые заметки, а кому интересны полезные советы, они предлагаются отдельно в конце текста. Поэтому все по порядку.

Катманду – Тибет

Путешествие в Тибет сегодня начинается из двух наиболее популярных точек – Пекина или Катманду. Из китайской столицы до тибетской – Лхасы, сегодня можно за два дня добраться поездом или – быстро – самолетом, из Катманду – самолетом или на машине. Мы воспользовались последним вариантом, который, кроме моей радости вновь увидеть старинный город Патан в долине Катманду, имел еще одно преимущество – постепенный набор высоты. Непал находится ниже на 2000 м высокогорного плоскогорья Тибета.

Первая разница между двумя странами стала ощутима сразу на границе: китайский таможенник забрал у меня три из шести музыкальных дисков, купленных в Катманду. Вторая – качество дорог. В Непале дороги есть, но – местами и не часто. В китайском Тибете качественные дороги на средней высоте 3500 м теперь есть практически везде (привет "Укравтодору"). Вслед за этими дорогами китайцы начинают прокладывать электричество, расширять немногочисленные города Тибета и привлекать китайцев к жизни и работе в этих суровых местах. Это меняет уклад жизни тибетцев, который складывался столетиями. Но пока это мало влияет на их веру, самобытность и культуру, взращенную буддизмом и закаленную холодами могучих и прекрасных гор. Похоже, два народа как бы вместе, а на самом деле – просто рядом.

Первую остановку нам предлагали сделать в Ньяламе, традиционной точке ночевки для людей, двигающихся вглубь Тибета из Непала. Но оценив обстановку и понимая, что в следующую точку – Шигадзе – город Панчен-лам, мы приедем только к следующему вечеру, я сагитировал спутников двигаться дальше. В результате вместо стоянки на высоте 3500 м мы ночевали в маленьком поселке Тингри на высоте 4100 м. Казалось бы, особой разницы нет. И на следующее утро, когда мы фотографировали виды Эвереста, все казалось не так уж и плохо. Но перед этим была ночь...

О горной болезни, или "горняшке", мне успели немало рассказать до поездки, и сам почитал я тоже, поэтому запасся кое-какими лекарствами. Но у каждого встреча с акклиматизацией проходит в индивидуальном режиме. В моем случае это была нехватка воздуха, из-за чего я не мог заснуть полночи, пытаясь порой судорожно дышать и мучаясь от головной боли. Усугублялось это холодом и отсутствием света, воды и тепла в гест-хаузе – типичное явление в здешних местах. Что касается еды, то полу-свежий помидор или огурец здесь кажутся деликатесами. Эта привычка тибетцев жить в холоде (средняя годовая температура в этих местах +5 - +10°С днем с ветром) и при отсутствии минимальных удобств впоследствии серьезно меняет твое восприятие мира.

По крайней мере, по приезду в Киев я с удивлением смотрел на чистые улицы, рестораны с красиво и дорого одетыми людьми на летних площадках, магазины с роскошью – как на лишнее и дорогостоящее украшение мира, которое затрудняет его простое и прямое восприятие.

Утром мы только сфотографировали виды и развилку на Эверест. Недолгое обсуждение идеи заскочить в базовый лагерь самой желанной горы для альпинистов быстро закончил наш тибетский гид. Спонтанные решения в Тибете не срабатывают. Без предварительно согласованного с китайскими властями маршрута и выданных для него разрешений вы далеко не уедите. Вас быстро остановят на многочисленных чек-поинтах китайской армии и полиции, которые стоят на всех тибетских дорогах.

На одном из перевалов вместо полиции нас остановили тибетские дети. Они торговали артефактами, и я сразу даже не понял, что у них в руках. А потом пригляделся – это были отпечатки реликтовых животных и растений в камне, в янтаре... невероятные узоры на плоских камнях... Потом уже в меньших масштабах мы это встречали повсюду на горных перевалах, но первая встреча была очень яркой.

Днем мы уже были в Шигадзе, и там был душ.

Шигадзе 

Это второй по размерам город Тибета и второй по важности религиозный центр, потому что здесь находится резиденция второго по значимости после Далай-ламы человека – Панчен- ламы. Правда, о нынешнем Панчен-ламе, реинкарнацию которого избрали при помощи не только лам, но и китайских властей, тибетцы говорят, что "он чаще бывает в Пекине – чему-то там учится, чем в Шигадзе". Где находится другой Панчен-лама, неудостоенный благословения властей, общественности неизвестно с того момента, когда он исчез в трехлетнем возрасте.

Монастырь Шигадзе известен тем, что здесь хранится самая большая статуя Будды в Тибете. Фотографировать нельзя, но с краю – если сильно захочется – можно.

Здесь три основных храма, каждый примечателен чем-то особенным.

Во дворе последнего мы попали на подготовку монахов к вечерней молитве. Они вели себя достаточно раскованно на улице – шутили, дурачились, но, подходя ближе к залу молитв, становились серьезнее. Они небрежно постягивали и посбрасывали с себя традиционные монашеские войлочные сапоги и, тихо переговариваясь, зашли на послеобеденную молитву. Дверь для посетителей в это время закрывалась. Мимо прошли две монахини – приезжие. Оказывается, в Тибете есть и женские монастыри. Различить по внешнему виду монахов и монахинь сходу сложно – практически та же одежда и прическа, только чуть более нежная походка заставляет внимательнее присмотреться.

Чуть позже, вечером, я уже сам, без спутников, еще раз зашел в монастырь и побродил по его закоулкам. Было меньше туристов и тише. Сверху – по горе – вокруг монастыря кору совершали тибетские паломники. Во внутренних дворах монастыря некоторые из них разбили временный лагерь пребывания и собирались на ночевку "просто неба". Тибетские дети, завидев меня, радостно кричали "хелло" – в школах, помимо китайского и тибетского, их учат английскому языку.

По верхней улице – подальше от туристов, возвращались с молитвы монахи, которых мы не видели днем – в основном старше 40. Они были спокойнее и сосредоточеннее своих молодых собратьев, которых во множестве можно увидеть днем среди туристов. Некоторые из них, совсем уже старые, опирались на руку юных монахов, которые их сопровождали. Я немного посидел на ступенях монастыря, посмотрел на крыши храмов на фоне гор и вернулся к своим спутникам.

Здесь необходимо короткое отступление. Альпинисты – народ тернистый. Надо понимать, что помимо невероятных рассказов об их восхождениях, приключениях и целой череды мистических совпадений, передачи навыков, которые реально дорогого стоят, ты просто испытываешь радость общения с этими неординарными и открытыми людьми. Поэтому наши "посиделки" всегда были запоминающимися.

И чем менее приспособленным было место – тем ярче. В Шигадзе мы, например, кроме тибетских закусок, ели завтрак туриста и пили молдавскую чачу и я услышал дивный рассказ о том, как потерялся в Андах один альпинист и как он сам провел ночь на 6 тысячах после выкуренной местной трубки мира. Отделался красочными галлюцинациями и ампутацией от переохлаждения фаланг пальцев. Спасли его дедовы варежки. Горы действительно дарят ни с чем несравнимые ощущения. 

Лхаса

Утром мы выехали в столицу Тибета – Лхасу (3650 м).

По дороге мы часто пересекали поразительную по своим масштабам стройку железной дороги от Лхасы до Шигадзе через горы на высоте 3500 м: через реки, с туннелями, огромными эстакадами. Это все среди девственно нетронутых снежных гор. Пока китайцы только прокладывают в горах огромные вышки линий электропередач, в Тибете массово и активно пользуются солнечными батареями, которыми заполнены холмы и традиционные тибетские дома.

На дорогах мы стали все чаще встречать странное транспортное средство – большой мотоцикл с открытым кузовом, на котором со своими пожитками сидели тибетцы, завернутые в куртки и одеяла. Эти фермерские машины китайского производства (шоубу?) тибетцы освоили как средство передвижения в поисках работы. Мы потом часто их видели по всему Тибету.

Местных жителей все больше манят города, где можно заработать. Когда мы начали въезд в Лхасу, стало понятно, почему. Еще на подступах к тибетской столице вас поражает масштаб стройки: новые дома, даже небоскребы, строится даже местная площадка для детских массовых развлечений с колесом обозрения. Все это мало напоминает Лхасу середины прошлого столетия, когда Тибет был независимым. Тогда здесь было не более 10-15 тысяч жителей. Сейчас – больше 400 тысяч. И больше половины из них – китайцы.

До прихода китайцев тибетцы жили очень обособленно. Они практически не пускали на свою территорию иностранцев и гордились своей уникальностью и преданностью буддизму. Но многое поменялось после того, как нынешний – 14-й – Далай-лама покинул Тибет.

Живого бога нет вместе со своими подданными. И это другая парадигма. После культурной революции китайцы восстановили некоторые из разрушенных монастырей и открыли Лхасу для массового туризма. Достижения великой китайской нации здесь повсюду, даже в ремонте улиц в старинной части города, из которых пытаются сделать модерную туристическую зону.

Но, похоже, это мало трогает тибетцев – они все равно предпочитают ходить в свои магазины и ресторанчики, а китайцы – в свои. И когда в тибетских заведениях вы попытаетесь сказать пару заученных китайских фраз, вам, скорее всего, скажут, что здесь говорят по-тибетски. Все часто выглядит как-то недосказанно – в интонациях, улыбках. Прямо никто не говорит о проблемах. Не принято. Два великих народа, которых не сравнить по масштабам (тибетцев всего около 7 млн), выносят свои уроки из жизни на самом большом в мире высокогорном плато, выводы из которых, возможно, будут делать следующие поколения.

Мне довелось встречаться с 14-м Далай-ламой: я брал у него интервью в рамках программы "Лица мира" в 1998 году в его резиденции – городке Дхарамсала в Индии. Тогда он был активен, много ездил по миру, а сегодня Тензин Гьятсо отошел от политического руководства правительства в изгнании. Но он живой символ того, другого – старого Тибета. Сейчас в Тибете вы мало где найдете в домах и нигде в монастырях его фото. Только в июне китайские власти разрешили использовать изображение 14-го Далай-ламы монастырю Дрепунг. Изображений предыдущих Далай-лам – повсюду много. Нынешний – пока под запретом. Ступы с прахом тринадцати Далай-лам находятся в Тибете, но что будет после ухода Гьятсо, мало кто в здешних краях сможет вам сказать открыто. Символично, что посещая Поталу – резиденцию Далай-лам в Лхасе, в самом замковом комплексе вы встретите мало тибетцев – они в основном совершают большую и малую коры вокруг Поталы, зато внутри – очень много китайских туристов. Так и живут – как бы вместе, но как бы порознь.

Читайте продолжение: Пять цветов Тибета. Часть 2  , Пять цветов Тибета. Часть 3