Авторам и исполнителям украинской наркополитики пора сделать выбор, с кем они – с Россией или с Европой.
Государственная служба по контролю за наркотиками рассматривает возможность разрешить медицинскую марихуану. Об этом сообщил исполняющий обязанности главы службы Олег Дзисяк. Соответствующее предложение он намерен внести на рассмотрение Кабмину.
Украинцам пришло время признать, что наркотики – вопрос абсолютно политический, а у наркополитики в Украине есть два пути – европейский и пророссийский.
Названия эти, конечно, условны. Европейский путь предполагает, что главное – права и свободы человека. Пророссийский подразумевает силовые методы и тотальные запреты.
Европейский путь в общем и не европейский никакой, а уже несколько лет как мировой. Еще в 2011 году так называемая глобальная комиссия ООН по оценке борьбы с распространением наркотиков обнародовала доклад, в котором силовые методы борьбы с наркотиками были признаны провальными, а предпочтительной стратегией названа декриминализация наркотиков. В комиссию вошли такие авторитетные люди, как бывший генсек ООН Коффи Аннан, лауреат Нобелевской премии Марио Варгас Льоса, бывшие президенты Бразилии, Мексики, Боливии, разные политики и общественные деятели, чья репутация позволяет к ним прислушаться.
Все эти люди обращали внимание мировых лидеров на то, что за прошедшие годы правительства стран тратили огромные деньги на борьбу с наркотиками, но наркомафия крепла, а потребление наркотиков росло. Выход, посчитали они, – в декриминализации, которая лишает наркобизнес тех привилегий, который он имеет сейчас: сверхприбыли, неуплаты налогов, избегания ответственности. Причем такой декриминализации, которая касалась бы не только и не столько некоторого количества марихуаны, за употребление которой не предусмотрена уголовная ответственность, сколько людей, употребляющих наркотики. За пределы правового поля силовые методы борьбы с наркотиками выводили таких людей гораздо активнее, чем сами наркотики.
Именно эти тезисы доклада давно уже поняли в таких странах, как, например, Голландия, Швейцария, Испания, Португалия, Великобритания. В Евросоюзе не пропагандируют и не поощряют употребление наркотиков, их не продают детям вместе с игрушками. В Евросоюзе поняли, что тюремное заключениие не является эффективным методом борьбы с наркопотреблением. Это, как подчеркивают в Европейском центре мониторинга наркотиков и наркозависимости, дорого и контрпродуктивно.
Законодатели каждой из европейских стран по-разному определяют меры допустимого: употребление какого наркотика в каком объеме, без сбыта ли, карается предупреждением ли, штрафом, тюрьмой. Судьи же предпочитают наказывать подсудимых по делам, связанным с наркотиками, без использования тюремного заключения. Это и называется декриминализация. Надо ли говорить, что наркопреступность при этом снижается, полицейские имеют возможность концентрировать усилия на более серьезных преступлениях, а государство тратит деньги на что-то более полезное, чем содержание в тюрьме человека, которого та в лучшем случае не убедит во вреде наркотиков, а в худшем – убедит в обратном.
Пророссийский путь в наркополитике – это яркий пример той самой борьбы с наркотиками, которую лидеры мирового сообщества признали неудачной.
За вторую половину 1990-х и 2000-е годы в России велась в основном репрессивная политика в отношении наркотиков. К примеру, уменьшили пороговые количества наркотика (те, которые предполагают определенную ответственность) так, что наказания для потребителя ситуационного или для разового сбытчика оказались сравнимы с наказаниями для влиятельного наркодельца. Этот условный делец, впрочем, в отличие от них в тюрьму не попадал. Борьба с наркоторговцами в России бьет главным образом по наркозависимым людям или тем, кто не имеет отношения к системному бизнесу. Излюбленный метод ловли наркопреступников – это провокация, контрольная закупка, которой успешно избегают опытные дельцы.
Колонии оказались переполнены случайными или больными людьми, приравненными в статусе к убийцам, насильникам и мошенникам. Преступников из них делала тюрьма.
Наркозависимые, которые нуждались в лечении, а не в заключении, по выходе из тюрьмы, где их не лечили, а изолировали от болезни, подвергаются большому риску смертельной передозировки. Те, кто был лишен свободы за не системные употребление и сбыт, по освобождении оказываются в ситуации социальной изоляции - им сложно найти работу, которая позволяла бы хотя бы сводить концы с концами. Отдельная категория среди этих записанных в наркопреступники людей – это женщины, которые рожают в колониях или пребывают там с детьми. Таких колоний в России тринадцать. Сотни детей до трех лет живут на территории зоны, не видя ни белого света, ни собственной матери толком лишь потому, что их мамы попались на употреблении и продаже наркотиков. Те, кто сделал такой способ заработка или времяпрепровождения для этих женщин желанным или неизбежным, остаются на свободе.
Российский наркозависимый остается вне закона. Если человек пойдет к врачу, желая излечиться, тот обязан будет исполнить в отношении своего пациента функции правоохранителя – сообщить о его преступлении. Пойдет ли наркозависимый к врачу в таком случае? Нет, он останется наедине со своей болезнью и безнаказанной наркомафией, идя на новые правонарушения в поисках нелегальных наркотиков.
Здесь отдельная категория – это крымчане. У аннексии Крыма было много трагических последствий. Одним из них был запрет легального метадона для наркозависимых, в отношении которых украинскими медиками до оккупации практиковалась заместительная терапия. Их тихий протест остался незамеченным на фоне других бед, последовавших за российской агрессией. Сколько из них умерли, сколько стали преступниками? Более миллиона россиян заражены ВИЧ, и главный источник заражения, по данным Международного общества борьбы со СПИДом, - это нелегальный наркотик, введенный с помощью нестерильного шприца. По данным этой же организации, затормозить развитие эпидемии ВИЧ среди наркозависимых удавалось там, где государство предлагало им заместительную терапию: как правило, тот самый метадон.
Стоит упомянуть и о том, что наркотики в России стало принято подбрасывать политическим оппонентам власти. Так действовали, например, в деле активистки Таисии Осиповой или художника Артема Лоскутова...
Все это гораздо менее опасно, чем то, что все российское общество пока бессильно противостоять такой наркополитике власти. Оппоненты в меньшинстве, они уязвимы и маргинализованы.
В украинской наркополитике есть европейский тренд. О нем говорят и частые петиции к президенту с просьбой о легализации или декриминализации употребления марихуаны, и заявление и.о главы Государственной службы по контролю за наркотиками Олега Дзисяка о том, что "наркотики должны служить людям во благо, использоваться в медицинских целях".
Но на каждую такую петицию и заявление будет сказано много лицемерных слов о морали, детях и боге. Наркомафия просто так не отпускает. В тени – финансовой, политической – уютно. Ее сознательные и бессознательные лоббисты едва ли не влиятельнее, чем лоббисты сигарет и алкоголя, под воздействием которого, кстати, совершается гораздо больше преступлений, чем под воздействием наркотиков.
Тем временем в Украине зреет марихуана. И зреет общество, состоящее из сознательных граждан, не позволяющих заговорить себе зубы и уже сделавших выбор в пользу европейского – эффективного – пути.
Присоединяйтесь также к группе ТСН.Блоги на facebook и следите за обновлениями раздела!