Кому принадлежат дети?

Этот блог о психологическом рабстве, продолжающемся много-много веков.

Сначала давайте обозначим признаки рабства:

1. Экономическая зависимость. Рабам не принадлежат вещи, дома, деньги.

2. Навязывание ценностей, принципов, жизненных установок. Рабам не принадлежат права на свои ценности. Они должны признавать хозяйские и в точности следовать им. Что такое хорошо и что такое плохо за рабов решают хозяева.

3. Невозможность распоряжаться своим временем. У рабов нет своего времени. Их время – это ценность, принадлежащая хозяевам, и только хозяева решают, как они будут распоряжаться временем своего раба.

4. Невозможность управлять совместными ресурсами. Рабы не могут принимать решения в управлении семьей, сообществом, обществом.

5. Эмоциональная несвобода. Раб не может управлять своими эмоциями, свободно выражать их, он наказывается за несанкционированный плач, радость, смех, возмущение, страхи, агрессию.

Ну, вы же поняли, что я - о детях? Конечно, я очень загрубила и очень сильно усилила негативную составляющую положения детей в традиционном обществе. Конечно, детям часто задают вопросы относительно их желаний. Конечно, хорошие родители не заставляют детей по 12 часов в день изучать то, что придумано родителями, или даже не ими, а обществом. Конечно, хорошие родители дают детям деньги и требуют отчета просто чтобы научить пользоваться этим сложным механизмом – желаниями и деньгами.

Но иногда воспитание, которые кажется родителям правильным – только кажется таковым.

Семья, побывавшая у меня на консультации – успешная, социализированная семья. Все ее члены воспитывались в школе и среди людей, никто из них не совершал никаких диких и уголовно преследуемых поступков. Папа – менеджер огромного современного склада, мама – бухгалтер крупного процветающего предприятия. Все дяди-тети – с высшим образованием, с семьями. Бабушки и дедушки с героическим и тяжелым трудовым прошлым. И только у Антона нет никакого бекграунда. Ему вообще нечем похвастаться. Ну конечно, он же просто 8-летний мальчик. Антон "всего лишь" учится в школе, ходит на спортивные танцы и усиленно занимается английским.

И вот мальчик перестал улыбаться. Вот уже приблизительно год, как он не радуется, не злится и вообще ничего не хочет. Он, как заводная механическая игрушка, ходит, занимается, складывает тетради, пишет в них что-то, читает вслух, поднимает ноги, делает сложные акробатические упражнения, переводит тексты детских четверостиший с английского.

Но совсем не улыбается. Это заметила приехавшая в гости мамина подруга еще полгода назад, и сказала маме. Мама поговорила с папой. Папа успокоил маму, что у мальчиков не всегда должны быть эти розовые сопли в виде радости и улыбок, и мама успокоилась.

А недавно учительница английского языка спросила у мамы, почему мальчик такой безэмоциональный. Мама сказала "в папу", но, придя домой, увидела, что нет, не в папу: папа как раз страстно бушевал в связи с футболом и дураком-директором. Что-то неприятно щелкнуло у мамы в голове, когда она посмотрела на исполнительного и уставшего Антошу, который сидел тут же, в комнате.

Она не знала, что нужно сказать, и на всякий случай привычно спросила: "Антоша, а что в школе? Как дела?" Антон послушно рассказал, что было на чтении, на музыке и математике, какие были задания и как он ответил. Принес дневник. Мама была уставшая и удовлетворилась всеми ответами.

На следующий день она повезла Антона в школу чуть раньше, оставила в раздевалке и уже хотела уйти, как увидела хохочущую и дурачащуюся одноклассницу Антона с мамой. Рядом ныл еще один одноклассник Антона, и бабушка аккуратно поглаживала его по спине и ручкам, целовала заплаканные щечки. В углу назревал скандал по поводу игрушки среди других детей, и только ее Антон безучастно складывал свои вещи.

Сердце мамы оборвалось. Она подошла и неловко погладила сына по голове. Он удивленно посмотрел на нее и подставил голову. Она гладила его, а он стоял, чтобы ей было удобно гладить – в одной штанине, в одном ботинке. Она убрала руку, и Антон продолжил переодевание. Мама поцеловала сына на прощание, он чмокнул ее в ответ и пошел на лестницу.

И вдруг она четко осознала, о чем говорила подруга. Антон не смеялся, не выражал протест, не улыбался, не злился. Он был предельно вежлив, четко выполнял все, что его просили. У него были хорошо скоординированные движения, четкость во всех действиях. Если он делал что-то плохо и его ругали – он извинялся и переделывал. Это было нередко, но всегда одинаково, всегда обреченно и с тоской в глазах. Да-да! Она наконец-то поняла, что его глаза выражают всегда одно и то же – тоску.

Мама поговорила с участковым врачом и школьным психологом, но никто не находил у Антона никаких отклонений. Он был просто мальчиком, который не улыбался. Учительница посоветовала сходить не к школьному, а к независимому психологу.

Так они втроем (мама, папа и Антон) оказались у меня. А я вообще не умею работать с детьми и это не мой профиль. Я могу лишь быть координатором психотерапии, переадресовать к специалисту. Я даже не знала, что консультировать ребенка нужно только с мамой (это она мне сказала).

Но я все же уговорила маму и папу покинуть нас на 15 минут наедине. Антон меня, если честно, обескуражил. Он не знал, что он любит, что он чувствует, что он хочет, что его злит, что его раздражает. А я ведь всегда насторожена относительно психиатрических проблем, и после первого общения малоэмоциональный мальчик показался мне клиентом доктора. Но я решила взять себя в руки, не делать никаких поспешных выводов в вопросе, в котором не разбираюсь, и вначале отправить семью к детскому психологу.

А через два месяца мне позвонила моя коллега – тот самый детский психолог, к которому я отправила их, и попросила поконсультировать маму Антона.

Оказалось, что мама не может позволить ребенку иметь что-то свое. Мама, может, и хотела бы, но – не может. У нее нет на это сил и умений. Ни эмоции, ни деньги, ни время, ни желания Антону она не могла отдать. Мама сама воспитывалась без всего этого, и ей трудно встретить дома ребенка с желаниями. Мама, конечно, хотела бы для него счастья, но именно в том виде, как она его представляет. Как представляет его ее мама – бабушка Антона, как представляют его дяди и тети и папа Антона. И ей реально тяжело справляться с чужими желаниями и эмоциями – она не знает, как это и что это, поэтому подобное требует от нее огромных усилий.

Сейчас, когда консультации мамы и ребенка в самом разгаре, можно подумать, что психологи только испортили все в этой семье. Да, ребенок начал отстаивать свою территорию, свои желания, свои права на время, счастье. Но он перестал ходить на спортивные танцы и уже прогулял с друзьями физкультуру. У него появились замечания в дневнике, и дважды он не успел выучить математику, потому что с другом "рубился" в компьютерную игру. Да, теперь у Антона есть друг. Нашелся он не в школе, а в соседнем дворе. Мама считает, что это тоже плохо.

Мама стала злиться. Мы работаем. Хотя недавно мама снова крепко вышла из себя – поссорилась с папой из-за воспитания Антона. Просто папа тоже пошел на поводу у ребенка, и они порвали куртки, которые она только-только купила, а еще принесли домой ужасного грязного щенка с блохами.

А ведь могла бы быть такая славная история! Без вмешательства психолога – никаких проблем бы не было.

Окончание истории работы семьи с психологами я вам напишу. Напишу всю правду. Просто они ходят нечасто, и все продвигается медленно.

А вы пока напишите, что думаете обо всем этом.

Оставляйте свои комментарии под блогом на сайте, а также на странице ТСН.Блоги в facebook

Присоединяйтесь также к группе ТСН.Блоги на facebook и следите за обновлениями раздела!