200 лет назад в Пирне был настоящий центр гуманизма – Зоненштайн стал первой в Европе больницей для душевнобольных – с исключительной репутацией. Но не прошло и столетия, как Зоненштайн стал самым страшным местом в Европе, где было 13 720 убитых – младшему было всего год.
Немецкий город Пирна хранит память о временах, когда, готовясь к массовым убийствам Второй Мировой, немцы тренировались на своих. В Пирне в больнице для душевнобольных создали первую газовую камеру и исследовали, как она работает. Каждый день в этих бесчеловечных опытах погибали десятки человек.
О том, как немцы нашли в себе силы признать самые черные страницы истории и что рассказывают о Пирне современникам – говорится 8 мая в сюжете ТСН.
Пирна – город, который кажется кукольным. Покрытые красными крышами домики, по берегу Эльбы гуляют гуси, брусчатка под ногами изобилует разноцветными крестиками, ведущими к главной истории. Где бы ты ни был в Пирне – ты всегда видишь Зоненштайн – хотя бы кусок шпиля или крыши – возведенное на самом высоком склоне – здание будто бы доминирует над городом.
200 лет назад здесь был настоящий центр гуманизма – Зоненштайн стал первой в Европе больницей для душевнобольных – с исключительной репутацией. Но не прошло и столетия, как Зоненштайн стал самым страшным местом в Европе, где было 13 720 убитых – младшему было всего год.
Они смотрят с плакатов в так называемой комнате ожидания – те, кого нацисты сочли не достойными жизни. Группами по тридцать человек их раздетых – старых и маленьких – заводили якобы в душевую комнату – на самом деле – в газовую камеру – первую среди построенных нацистами. Позже опробованная «на своих» фабрика смерти появится в каждом концлагере.
Люди умирали в муках и давке. Через дверь за ними наблюдали так называемые врачи. Они же придумывали причины смерти, которые сообщали родственникам – с опозданием, потому что в промежуток времени, когда люди уже были мертвы, но официально они еще оставались живы, родственники продолжали платить деньги за содержание пациентов – это был официальный институт и лечение здесь стоило немало.
Комнату для тел и фундамент гигантской печи крематория в Зоненштайне восстановили после падения берлинской стены. В 41-м, после двух лет массовых убийств, нацисты замаскировали следы преступлений, а после войны, когда восточная часть Германии отошла СССР, их никто и не искал.
Главное внимание в ГДР уделялось коммунистическому сопротивлению национал-социализма, тогда как жертвы национал-социализма просто не упоминались – их забывали.
Немцы, которые убивали немцев, или дезинфекторы - были членами СС, но нянечки – это были обычные нянечки из Саксонских больниц, те, что заботились об этих же пациентах, а потом их и убивали.
Есть конкретные примеры. Так, две санитарки из Пирны оказались на скамье подсудимых в Дрездене. Процесс продолжался в 1947 году. Но тех, кто знал и молчал, было гораздо больше.
Чтобы избавиться от праха, его просто выбрасывали со склона – в начале столетия сюда сбрасывали мусор.
"Мы знаем, что люди об этом знали – но мы не нашли никакой реакции – ни писем к мэру, ни протестов – ничего", — рассказывает научный консультант Мемориала Пирна-Зонненштайн Хаген Марквардт.
О происходящем на горе в Пирне теперь говорят постоянно.
Воспоминания жителя Пирны Роналда Вебера о войне еще совсем детские.
"Я помню, как меня маленького папа посадил на коня советского офицера. И тот сказал, что война – это мерзость. И Гитлер мерзавец, и Сталин мерзавец. Отца тогда очень удивило, что российский офицер так говорит о своем командующем. Думаю, многие россияне сейчас так же думают о Путине", — говорит мужчина.
Евгений Урих – блоггер, историк – в Германии уже 15 лет. Автор фильма о Пирне утверждает, немцы – излечились. Но нацизм напоминает не корь, а COVID-19 – вакцинация должна быть регулярной.
"Немецкий пример – вся эта национал-социалистическая история ужасов доказала всему миру, что зло не такое – что оно обычное банальное – что это обычные люди – добрые люди, но на работе они служат системе, которая убивает людей. Здесь больше всего этого случилось, к сожалению — но в Германии очень много таких памяток. Переболев этим ужасом, немцы продолжают прививаться", — говорит он.
Между тем крестики, которых в городе ровно 13 720, постоянно восстанавливают. Город живет – а вместе с ним – память о том, чему не место в Европе.
Читайте также: