Почему в ЕС не хотят говорить о членстве Украины и угрожает ли что-то нашему безвизу: интервью с вице-премьером Ольгой Стефанишиной

Почему в ЕС не хотят говорить о членстве Украины и угрожает ли что-то нашему безвизу: интервью с вице-премьером Ольгой Стефанишиной

Фото: ТСН.ua

На очередном саммите Украина-ЕС Киев не получил однозначного ответа от Брюсселя о перспективе членства.

Очередной — 23 — саммит Украина-ЕС показал, что Брюссель не хочет прямо признавать за Украиной перспективу членства. С одной стороны, внутри самого ЕС есть противники этого решения. С другой, ни для кого не секрет, что, как и в отношении членства Украины в НАТО, есть нежелание некоторых европейских стран раздражать Россию.

С другой стороны, когда-то надо было начать этот сложный диалог. И Киев это сделал. Как и о финансовой поддержке Украины. Евросоюз готов предоставить нам более чем 6 млрд евро, в том числе на тепломодернизацию "хрущевок".

Чтобы расспросить, что осталось за кадром, на следующий день после саммита Украина-ЕС, который прошел 12 октября в Киеве, ТСН.ua встретился на интервью с вице-премьерской по вопросам европейской и евроатлантической интеграции Ольгой Стефанишиной. В первой части она рассказала о перспективе членства Украины в ЕС и защите Черного моря от посягательств России.

Перспектива членства

23-й саммит Украина-ЕС позади. Накануне Киев и Брюссель традиционно ломают копья по формулировкам итоговой декларации. И каждый раз это о перспективе членства. Почему ЕС не готов признать за Украиной эту перспективу?

— В этом году декларация саммита имела определенную уникальную особенность. Поскольку саммит проходил в Киеве, есть такая практика, кто организует саммит, тот и предлагает финальный документ. Украина впервые за 23 саммита сама предложила текст совместной декларации. И это очень нам помогло, потому что дискуссии на уровне государств-членов базировались именно на том тексте, который предложили мы. Очевидно, что мы не сдерживали себя ни в каких амбициях. Поэтому многие и говорили, что декларация вообще не похожа на предыдущие.

Европейская перспектива отражена в декларации. Но это больше бюрократический документ. Пожалуй самым интересным был вопрос от президента Зеленского, когда мы фактически закончили саммит. Он в очень дружественной манере задал вопрос в лоб: "Смотрите, мы с вами здесь планируем какие-то геополитические вещи, проговариваем наши приоритеты, мы летим на максимальной скорости. А есть ли у нас свет в конце тоннеля? Как мы можем понимать, что собственно эта европейская перспектива будет когда-то реализована?».

Речь шла о запросе украинского народа, который уже определился со своим выбором. Конечно мы не получили однозначного ответа. Но важно, что сказал президент Европейского совета: для того, чтобы начать вырабатывать решения, надо мобилизовать дебаты, надо начать эту дискуссию. До этого европейские институты и государства-члены просто не хотели об этом говорить. Поэтому месседж о том, что надо начать об этом говорить, очень важен. Это геополитика. Здесь принимаются решения, напротив которых нельзя быстро поставить галочку. Но это было проговорено прямо, и саммит не дал возможности поставить под сомнение готовность Украины к реализации этой перспективы.

Не говорили ли европейцы за закрытыми дверями, мол, давайте не выносить это на публику, вы же знаете, какова позиция России, некоторые страны-члены ЕС не хотят ее лишний раз беспокоить, поэтому давайте не надо...

— Вообще нет. Ни президентка Еврокомиссии, ни президент Европейского совета никаких предостережений относительно перспективы членства Украины в ЕС не высказывали. Была дискуссия о том, как выглядит этот процесс. Предостережения о том, что никто не хочет раздражать Россию, больше обычно касаются НАТО.

— Относительно упоминания о печальноизвестном нидерландском консультативном референдуме 2016 года в итоговой декларации, когда, несмотря на низкую явку, 61% граждан этой страны проголосовали против ратификации Соглашения об ассоциации с Украиной. Почему нам не удалось "сбить" эту формулировку?

— Было предложение несколько раз вспомнить этот нидерландский референдум по тексту самой декларации. Сейчас в финальной версии это упоминание есть лишь раз. Мы должны уважать позицию государств-членов, но в то же время не хотим, чтобы ею злоупотребляли. У нас было много других важных позиций, которые также надо было отстоять. Это переговорный процесс. Поэтому баланс в декларации найден.

— За две недели до саммита европейские СМИ сообщили, что ЕС крайне обеспокоен злоупотреблением безвизом со стороны безвизовых стран. Упоминалась и Украина. Но потом выяснилось, что нас это не касается. Что это вообще было? Грозит ли что-то нашему безвизу?

— Я это расцениваю, как политическую провокацию накануне саммита в силу нескольких факторов. Отчет (по выполнению условий визовой либерализации для балканских и стран Восточного партнерства — Ред.) был обнародован еще 4 августа. Внутри украинского правительства он не вызвал никаких эмоций. Это рутинный процесс, который происходит ежегодно. Получая эти отчеты, мы их анализируем, и я формирую поручения относительно дальнейших шагов. Мы обратили внимание, что в некоторых странах-членах ЕС действительно увеличилось количество злоупотреблений, связанных с безвизом, количество людей, обратившихся за получением убежища. Но это не касается Украины, где, наоборот, уровень нелегальной миграции (если брать отчет за 2019-2020 гг.) уменьшился более чем на 30%. К тому же, у нас есть соглашение о реадмиссии (взаимные обязательства государств принять обратно своих граждан, прибывших в страну нелегально. — Ред.). Никаких предостережений по его выполнению с момента его вступления в силу вообще не было. Поэтому это манипуляция. Я подтверждаю, что никаких угроз безвизу нет. Уже были публикации в других СМИ о том, что это была попытка создать политическую диверсию.

Инвестиции

— В итоговой декларации саммита Украина-ЕС мы увидели очень амбициозную цифру — 6,47 млрд евро. В предыдущие годы некоторые эксперты и евродепутаты проталкивали инициативу так называемого "плана Маршалла" для Украины, который бы ежегодно аккумулировал до 5 млрд евро инвестиций в реальную экономику. Это что-то подобное или нет?

— Это что-то подобное. Но мы пока еще разбираемся, как выглядит структура этой суммы. Она очень амбициозная, но рассчитана на 7-летний бюджетный период. То есть, очевидно, что это не 6 млрд евро в год. Когда я говорю о структуре, имею в виду, что это и кредитные средства, и гарантии, и прямая помощь, и финансирование бизнеса. Если это разложить на кластеры — это не так и много — 6,47 млрд евро. Сегодня мы не подстраиваем планирование нашей политики под те средства, которые доступны от международных партнеров, а формируем запрос. Буквально несколько примеров по результатам договоренностей саммита.

Мы приняли решение о втором вкладе в рамках Парижского соглашения. Он достаточно амбициозен. Это сокращение выбросов СО2 до 35% с 1990 года. Реализация этой амбиции возможна при определенных условиях. Мы их выписали в этом документе. Это, в частности, сохранение транзитной роли Украины в контексте газа и доступ к финансовым ресурсам ЕС. Реализация этой амбиции требует инвестиций в объеме 10 млрд евро ежегодно. Это государственные средства, кредиты, гранты, средства собственно на модернизацию самого бизнеса... То есть, это большая сумма. И этот запрос формируем мы. И уже сегодня Украина создает платформу для финансовых институтов, чтобы они могли приоритезировать свои средства.

Также вчера на саммите, когда мы говорили об этих средствах, речь шла о масштабной программе энергоэффективности — термомодернизации по всей Украине. У президента есть видение, сформированное вместе с правительством. Она должна касаться всех "хрущевок"...

— То есть, простых людей.

— Да, простых людей. Также тепломодернизации государственных и административных зданий, старого жилого фонда, построенного еще в советское время. По нашим подсчетам, реализация этой программы — около 300 млрд грн. Поэтому мы собственно и положили это предложение на стол. И это очень важно, потому что ЕС как раз и ставит энергоэффективность в сердце этой зеленой трансформации. Как вчера правильно, кстати, несколько раз, говорила президентка Еврокомиссии, лучший газ — это тот газ, которым вы не пользуетесь. Мы получили поддержку по реализации этой программы.

Не увязывает ли ЕС получение этих средств например с отменой моратория на экспорт леса-кругляка?

—  Я конечно не могу не сказать, что есть политические процессы. Когда мы, с одной стороны, не можем на полную скорость двигаться в одном направлении, а с другой стороны делать вид, что ничего не происходит. У нас есть решение арбитражной панели по введенному Украиной мораторию на экспорт леса. В декларации саммита зафиксирована необходимость его выполнения. Мы также ведем обсуждение с Верховной Радой, с президентом. Это достаточно сложный процесс. Мы честны в диалоге с европейскими партнерами и понимаем, что должны быть определенные этапы. То есть, мы не можем просто взять и отменить мораторий. Кстати, арбитражное решение предлагает только частичную отмену моратория. Поэтому мы ставим для себя цель - залесение, создание эффективной лесной политики. Соответственно только после этого — отмену ограничений в торговле. С этих позиций мы ведем переговоры с ЕС. В парламенте есть соответствующий законопроект, но это как раз та ситуация, когда внутренняя дискуссия преобладает над тем, чтобы спешить и на сегодня выполнять это решение.

НАТО

У Запада есть обязательства перед Украиной. Хороший шанс продемонстрировать их выполнение — предоставить Украине ПДЧ на саммите НАТО в Вильнюсе в 2023 году. Будет символично сделать это именно там через 10 лет после печальноизвестного саммита Восточного партнерства, когда Янукович отказался подписать Ассоциацию с ЕС.

— Я категорически поддерживаю такую позицию. Проводя параллели со вчерашним саммитом, достаточно трудно говорить "нет" стране, которая настойчиво движется вперед. Мы для себя выбрали тактику не обижаться. Мы движемся вперед, делаем внутреннюю работу, работаем с международными партнерами и имеем четкое понимание к саммиту НАТО в Мадриде, какие инструменты взаимодействия с партнерами надо использовать, чтобы мобилизовать это единство. На этой неделе состоялась сессия ПА НАТО. Украина была мощно представлена. На всех площадках у нас политика одного голоса. Это всегда вызывает уважение, является признаком взрослости партнеров. Поэтому я абсолютно поддерживаю ваше предложение и мы настойчиво к нему движемся.

СМИ писали, что Брюссель может развернуть в Украине военно-консультативную миссию. О чем идет речь? Почему мы не услышали об этом на саммите?

— Мы говорили об этом на саммите, безусловно. Надо понимать контекст. Сфера безопасности и обороны — это всегда была terra incognita — неизведанная земля, где было непонятно, какова позиция самого ЕС, как это соотносится с НАТО, какие там есть возможности. Но сейчас с этим составом Еврокомиссии появилось много ясности. То есть, есть возможность участвовать в конкретных проектах PESCO (постоянное структурное сотрудничество по вопросам безопасности и обороны ЕС. — Ред.), был создан европейский военный фонд. Мы также услышали от многих стран Альянса, которые даже не являются членами ЕС, что это перспективное направление, где есть пространство для взаимодействия с ЕС. Для нас это был сигнал, что эта сфера становится полноценной и самостоятельной в ЕС. Поэтому мы подали предложение об участии в проектах PESCO, по привлечению в этот военный фонда, а также по созданию тренировочной миссии на территории Украины. У нас есть Яворивский полигон, там есть много тренировочных миссий из разных стран.

ЕС также может мобилизовать такую миссию для Украины. Это необязательно будет миссия для представителей непосредственно военных. Это могут быть пограничники, полицейские, медицинско-военная составляющая... То есть, спектр очень широк. На сегодня в Украине действует консультативная миссия для гражданского сектора обороны. Ее мандат может быть расширен. Там есть много офицеров, которые уже работают в Украине. Сейчас конечно важен консенсус среди государств-членов. Это трудный процесс. Но я, честно говоря, думала, что он будет тяжелее. Нам действительно способствует то, что эта инициатива исходила не только от Украины, но и от Литвы, что дает возможность влиять на процессы изнутри ЕС. Я вижу в этом положительную перспективу. И, кстати, параллельно с этим в рамках выполнения решения СНБО по НАТО мы работаем над развертыванием тренингового центра с выходом к Черному морю.

На Юге?

— Да. Думаю, что такие проекты как раз и укрепляют внутреннюю устойчивость и позволяют чувствовать себя странам Альянса немножко безопаснее, когда речь идет об Украине.

Так как вы уже вспомнили о Юге, не могу не спросить о Черном море. Такое впечатление, что НАТО просто плевать на Черноморский регион. Отдельные страны-члены еще в 2016 году заблокировали создание совместной флотилии. Альянс вообще понимает, что теряет Черное море, которое Россия превращает в свое внутреннее озеро?

— Точно могу сказать, что Украина не дает возможности об этом забывать. Мы, знаете, как тот колокольчик. Как только внутри определенной международной бюрократической системы начинаешь чувствовать себя комфортно, всегда появляется Украина, звонит колокольчик, что, посмотрите на реальность, она немножко другая, надо выйти из теплой ванны и начинать проактивно действовать. Поэтому мы для себя как ключевой элемент внешней политики и политики безопасности определили безопасность в Черном море и отыгрывание более активной роли в этом. Вопрос взаимодействия с Румынией актуален. Мы много говорим об этом. Но есть дебаты внутри НАТО — это Турция, Болгария, Румыния. И статус-кво на данный момент всех устраивает. Потому что некоторые страны боятся Россию, некоторые не хотят потерять монополию на безопасность в Черном море, а некоторые просто не могут пробить эту стену заскорузлости существующей системы. В декабре на встрече министров иностранных дел и обороны стран НАТО в Риге вопрос Черноморской безопасности будет обсуждаться. Мы свои предложения и видение представили. Надеюсь, что наши министры достойно представлят украинскую позицию и будут туда приглашены.

Членство Украины в ЕС и популизм со стороны Венгрии: интервью с вицепремьеркою Ольгой Стефанишиной

Членство Украины в ЕС и популизм со стороны Венгрии: интервью с вицепремьеркою Ольгой Стефанишиной

Похожие темы:

Следующая публикация