В Украине содержатся пленные россияне, которых их страна не забирает еще с 2014 года.
Сколько украинских воинов попали в плен к оккупантам? И что предлагают западные партнеры Украины, тем российским пленным, что согласятся публично говорить о преступлениях Путина? О работе объединенного штаба обращения с пленными, будущих обменах и службе, которая будет собирать информацию о пропавших без вести украинцах – в откровенном интервью вице-премьера Ирины Верещук спецкорреспонденту ТСН Станиславу Ясинскому.
- Ирина, зачем нужен этот штаб, не является ли он очередным бюрократическим ответвлением?
- Штаб обращения с пленными работает ежечасно и ежеминутно. В него входят представители Министерства Юстиции, СБУ, Генпрокуратуры, Минобороны – и другие структуры – все, кто занимается в данном случае военнопленными. У всех есть свои реестры – например, есть центр обмена пленных при СБУ. Юстиция имеет свою пенетенциарную систему. Есть система держания пленных во время боевых действий в воинских частях. Там для них отведены помещения, они стоят на котловом снабжении. Это все есть и очень разветвленное – поэтому было принято решение организовать это все в один орган. Но вчера было создано Национальное информационное бюро. Мы столкнулись с проблемой, что информация есть, но она очень разрозненная. Каждый собирает свое направление и не имеет обобщенной информации. Человек не может позвонить по одному номеру и предоставить, или получить информацию. Если это гражданский, которого взяли в заложники. Если это водители фур, застрявших на границе РФ на Сумском направлении. Или это военные пленники. И таким образом, сейчас мы формируем реестры всех – военнопленных, удерживаемых гражданских.
- Сколько в этом реестре имеем военнопленных?
– Если мы говорим о военных пленных РФ, то у нас их 562 человека. Потому что есть так называемый груз 200. Мы тоже это формируем и тоже это организовываем. Вместе с Красным Крестом. Если же мы говорим об украинских военных пленниках. Так у нас есть база с 14-го года. Мы не успели еще отделить тех, кто с 14 года попал в плен у нас, их несколько сотен. И тех, кто с 24 февраля попал в плен. Поэтому она несколько больше базы российских пленных. Но если примерно отделить, мы примерно знаем, что наших пленных есть около 270. Какие зафиксированы, какие у нас в реестре. Всего (с 2014 года – ред) их около 650 человек. Но эти реестры меняются каждый час, потому что мы сейчас только наполняем эту базу.
– Эти русские пленные уже в одном месте, или они в частях?
Они находятся в частях. И этому есть тоже законодательная основа. К ним есть доступ к Красному Кресту – мы сразу обеспечили это. Мы отправляем в Красный Крест специальные карты на каждого из них. Мы все делаем в соответствии с международным гуманитарным правом. Чего не скажешь о России. РФ до сих пор не дала ответа, сколько пленных у них, и Красный Крест не влияет на это. Ужасная ситуация, когда международное право бессильно перед страной, не соблюдающей нормы и правил войны.
- Есть ли какая-то информация, как с ними обращаются – или нет ничего?
– Во время встречи в Киеве мы требовали от Питера Маурера (президента МК ЧХ) – мы требовали, чтобы во время поездки в Москву – а она сейчас будет происходить, буквально на днях, он посетил наших военнопленных в Крыму. И он обязался это сделать, потому что многие пленные находятся на территории оккупированного Крыма. К примеру остров Змеиный. Мы думали, что там взято в плен гораздо меньше. А там взято в плен 92 человека – потому что там не только военные-пограничники. Были и те, кто пытался их спасти. Все они находятся в Севастополе, у нас есть эти данные. Он должен их посетить и доложить нам, в каком они состоянии и как содержатся.
– За какие средства содержатся российские пленные?
– Украинский бюджет. Поэтому когда мне говорят – давайте не будем обмениваться до конца войны – представьте. Мы забираем у украинского солдата. Этот пленник стоит на довольствии и питается так же, как украинский солдат. Мы должны это делать. Их будут тысячи этих пленных. Кстати, проводили опрос. И пленные говорят, что не хотят возвращаться из плена в Россию. А это тоже обязательная форма – согласие на обмен. И теперь эти дети-срочники не хотят возвращаться в страну, отправившую их убивать украинских женщин и детей.
– Сколько именно пленных не хотят возвращаться?
– Это нужно, чтобы Красный Крест нам доложил. Они заходят в камеры своими силами. Нет представителей украинской власти – гуманитарное право это требует. И это проходит медленно – часами разговоры продолжаются по каждому из них. Мы не спешим – хотим, чтобы все было по букве и духу закона. В данном случае нужно будет что-то решать, потому что их сотни. И каждый день становится больше.
– Каким способом будут принимать решение об обменах?
– Знаете, сейчас много гражданских, которых берут в заложники. Городские головы. Нам придется что-то думать. Как мы, как государство, будем поступать в этом случае.
– Рассматривается ли возможность, что эти люди будут работать на восстановление наших домов, наших заводов, нашей экономики? Или только поменяют?
- Я не знаю, только ли поменяют, или столько поменяют. В конце концов, мы не работаем на то, чтобы только менять. Во время войны это должно быть исключение, а не правило, чтобы их обменивать. Потому что для РФ будет стимул брать больше гражданских, еще больше городских голов – чтобы менять их на своих пленных солдат. И это по простому будет террористический шантаж. И мы потому так требуем отпустить органы местного самоуправления. Ведь они давали присягу – и не при оружии. А выполняют свои обязанности безотносительно того, есть ли у нас война или нет. Но в Красном Кресте нам почему-то объясняют, что это не акт терроризма, а интернирование. Меня удивляет такая формулировка. Если берут в заложники городского голову. Чтобы давить на украинские власти по обмену на их военнопленных. Это шантаж или террористический акт.
– Вы начали говорить об объединенном информационном центре
– Я с вашего позволения хочу назвать короткий номер – 1648 – пожалуйста звоните, у кого есть вопросы, или кто хочет сообщить о пленении своих родных. Кто-то пропал без вести или имеет информацию. Или 0442878165. Звоните, и будем вместе формировать реестры. Дай Бог чтобы людей было меньше у нас в реестре.
– Есть ли возможность, что этим пленникам дадут гражданство Украины или стран-партнеров, если они будут открыто рассказывать о преступлениях?
– Есть такая возможность. К нам обращались иностранные государства о том, что они готовы предоставить офицерам русской армии гражданство и убежище – и семьям офицеров. Если они будут открыто говорить о преступлениях, преступных приказах, которые давал Путин. И это и США, и Великобритания. И я думаю, что это заработает в ближайшее время.
- То есть это, прежде всего, касается сбитых российских пилотов?
– Да.