Трагедия 22-летнего "Техника": что делать, если у пропавшего без вести нет ни одного родственника для ДНК-теста

В Украине третий год идет большая война, и по официальной статистике количество пропавших без вести уже превысило 80 тысяч человек. С каждым днем эта цифра растет. Идентификация тех, кого возвращают во время репатриации тел, становится все более сложной задачей для экспертов. Иногда ДНК-профиля недостаточно, а иногда его просто не с чем сравнить.

Корреспондент ТСН Марьяна Бухан исследовала, как работает механизм поиска и почему обычная татуировка может стать последним шансом вернуть героя домой.

История «Техника»: сирота, которого искали всем миром

На аллею героев в Киеве 21-летняя Анастасия Войтенко приходит почти каждый день. Здесь, среди флагов, развевающихся на ветру, фотография Ивана Шевченко. Для друзей он был «Шевой», для побратимов из Третьей штурмовой — «Техником».

«Он был как тот старший брат, которого мне очень сильно не хватало. Я одна в семье, а он всегда меня защищал от всех, оберегал от мира. Это был самый добрый человек в мире, он всегда был искренний, прямой, как есть. Никогда не врал, говорил всегда все, что он думает», — вспоминает Анастасия.

Судьба Ивана была трагической с самого рождения: мать оставила его младенцем в коляске в лесу посреди зимы. Потом был детский дом, опекунша, с которой не сложились отношения.

«Она постоянно его выгоняла из дома, не давала есть, если он что-то не делал, что она хочет», — рассказывает девушка. Настоящей семьей для него стали друзья.

Когда Иван погиб под Авдеевкой, встал вопрос идентификации. У сироты нет родителей, чье ДНК можно было бы взять для сравнения. Настя собственноручно собирала все, что могло помочь: «Побратимы привезли его вещи, я нашла в шапке его волосы, они у него были очень такие длинные, кудрявые, и зубную щетку».

Лаборатории МВД: ДНК достают даже из пепла

В специальных лабораториях МВД работа не останавливается ни на минуту. Здесь исследуют личные вещи (бритвы, очки, телефоны) и останки, которые иногда кажутся безнадежными. Профессор Игорь Костиков, который сменил университетскую кафедру на лабораторию, показывает обугленные кости.

«Эти костные остатки в очень плохом состоянии, и вероятность, что установится ДНК-профиль — очень низкая. Мы изымаем ДНК из любых костей, которые не горели, а вот если кость выгорела — это сложный случай. Но мы надеемся. Вот это надколенник! Это очень хороший материал, обычно он дает результаты», — объясняет эксперт.

Ежемесячно в Украине проводят около 2-2,5 тысяч экспертиз только по репатриированным телам. По словам заместителя директора экспертного центра МВД Руслана Аббасова, процесс был бы значительно быстрее, если бы все военные сдавали ДНК прижизненно.

«Если мы говорим об образце военнослужащего, отобранном заранее, и образце неопознанного тела — это два образца. Если родственников — то минимум три. Это было бы на треть дешевле для государства и вдвое быстрее во времени», — говорит Аббасов.

Суеверия и «плохие приметы»: почему ДНК сдали не все?

По данным Уполномоченного по вопросам пропавших без вести Артура Добросердова, прижизненные образцы ДНК отобраны у 90% нацгвардейцев и пограничников. В В ВСУ ситуация сложнее — лишь чуть больше трети. Причина не только в логистике, но и в психологии бойцов.

«Некоторые военнослужащие считают, что это плохая примета или по определенным убеждениям не хотят этого делать. Такой процент есть — где-то 5-10% в зависимости от подразделения», — отмечает Добросердов.

Реестр татуировок и отпечатки пальцев: новые инструменты поиска

Офис Уполномоченного активно ищет людей не только в моргах, но и в российских соцсетях. На сегодня есть более 2,5 тысячи человек, плен которых не подтвержден Красным Крестом, но Украина имеет доказательства, что они живы.

Для облегчения поиска Добросердов предлагает создать государственный реестр татуировок и брать у военных отпечатки пальцев.

«Вопрос в том, что отпечатки пальцев можно использовать только в одном вопросе — в поиске и идентификации, а не для того, чтобы когда-то доказать, что кто-то совершил преступление. Это позволило бы найти человека на фотографиях или видео, которые публикуют оккупанты», — отмечает он.

«Он уже дома»

Тело Ивана Шевченко вернули во время обмена в январе. ДНК из волос, которые нашла Настя, совпало. Кроме того, девушка узнала его по татуировке «Техно» на животе.

Сейчас «Техник» покоится на Лесном кладбище рядом с лучшим другом Андреем Прокопцом. Они вместе выросли на одном районе, вместе пошли воевать и вместе погибли. Настя привозит им сладости и напитки, как когда-то в мирном Киеве: «Это святое было, я всегда открываю батончик, типа они пьют… Главное, что он уже дома, а не где-то там лежит».

на YouTube-канале ТСН можно посмотреть по этой ссылке: Почему ДНК иногда недостаточно, чтобы найти родных? Как работают механизмы поиска пропавших