Известный советский скульптор Василий Винайкин – о том, как создавались и рушились главные символы советской эпохи
Известному скульптору Василию Винайкину 92 года. С виду он типичный пенсионер: одет просто, живет с женой в крохотной квартире в спальном районе Киева. Мало кто знает и помнит, что в прошлом он создавал символы советской эпохи, – гигантские монументы в Сумах и Ковеле, киевские памятники в Дарнице и Мариинском парке – учавствовал в создании комплекса Родины-мать. Его 8-метровый Ленин много лет стоял в центре Мариуполя. В августе позапрошлого года памятник разрушили. Остальные монументы Винайкина периодически обливают краской и пишут на них матерные слова.
Декоммунизация для 92-летнего скульптора могла стать главной трагедией жизни, но не стала. Он пережил многое и относительно спокойно смотрит на то, как разрушают его работы. Он помогает молодым скульпторам, не жалуется на новую власть, не прославляет старую и точно знает, почему памятники не виноваты в ошибках людей. Об этом и многом другом скульптор рассказал нам в своей холодной мастерской. В нескольких метрах от эскиза своего мариупольского Ленина.
Я родился в мордовском селе, а в 17 лет приехал в Украину. Работал на заводе слесарем, потом охранником. У меня тогда хлебную карточку на базаре украли – ел и пил, где придется. У меня Маркса "Капитал" был, а там страницы цветом точь-в-точь как талоны в столовую. Так, я вырезал бумагу и от руки делал себе такие же талоны, как настоящие, и с ними в столовую ходил. Хотел тогда на фронт пойти. Пошел в военкомат. Врачи поставили на весы, сказали, что меня 48 килограмм. Начальник отдела кадров завода, где я установки под снаряды делал, меня нашел и погнал на работу. В общем, не пустили меня. Отец погиб во время войны, родственники все погибли. Товарищи, которые пошли на фронт, практически все погибли, а те, которые вернулись, без рук-ног. Был у меня друг, который пошел добровольцем. Готовили 3 месяца его, потом посадили в товарный состав и бросили на передовую, он получил тяжелое ранение живота и умер.
Уже в 1947 году поступил в Киевский художественный институт. Поступил без ничего – ни художественной школы, ни техникума не заканчивал. Всего 9 классов образования было. С детства рисовать любил, поэтому работал одно время в клубе художником: оформлением фасадов занимался, рекламы писал, панно, картины. Решил в вечернюю школу пойти, чтобы 10 класс закончить. Походил месяц, а времени совсем не было, так что пришлось уйти. А потом из этой школы мне заказ поступил, я сделал его, и за это мне дали незаполненный аттестат, чтобы я сам вписал туда оценки. И уже с этим аттестатом я смог подаваться в институт.
Все мои работы – это заказ Министерства культуры СССР. Каждая область или город делала заказы, и под это выделялись деньги. Тогда спрос на это был. Берешь заказ, подписываешь договор, сделал эскиз и получил 25%, потом за все остальное платили. Получалось 400-500 рублей в месяц. Работаешь же долго над памятником – год или больше. Оценка Дарницкой скульптуры (ред. – Памятник советским гражданам и военнопленным, расстрелянным фашистами в Дарнице) была, кажется, 16 тысяч изначально. Потом на художественном совете Министерства культуры СССР решили, что работа очень хорошая и нужно оплату сделать больше. Спросили у меня: "Василий Павлович, сколько вы хотите за это работу?". Я ляпнул: "30 тысяч". Они посоветовались и сказали, что просьба одобрена.
Я часто делал метровый эскиз, а по нему делали уже, предположим, 10-метровую копию. Для этого были люди, которые возводили каркас, варили скульптуру по пропорциям, прокладывали гипсом или глиной, а только потом уже скульптор доводил все до ума. Всем этим людям я платил сам. Гипсом работать очень сложно, если сделал ошибку, то уже не переделаешь, надо только отбивать часть и заново делать.
Я когда работаю над чем-то, то полностью отдаюсь этой работе. Процесс всегда очень сложный. Сложно утвердить, выиграть конкурс… я же ни одну работу ни у кого не украл! От сердца каждая. Помню, когда Арсенальца (ред. – Памятник участникам Январского вооруженного восстания 1918 года в Мариинском парке Киева) открыли, я на второй день пошел посмотреть. Подошли люди. Я спрашиваю, нравится им или нет. Сказали, что очень. Я решил покритиковать работу, так меня чуть не избили там (смеется). Некоторые молятся возле памятников. Под Сумами я делал скульптуру 9-метрового воина. Увидел однажды женщину рядом, которая стояла перед ним на коленях и плакала, говорила: "Сыночек мой". У нее сын погиб, а в памятнике она его узнала. Потом меня пригласили поучаствовать в сооружении комплекса Родины-матери. Я не хотел – был занят тогда проектом для Ровно. Меня дважды просили, а я отказывался – не хотел отвлекаться. Потом пришли в эту же мою мастерскую Кунцевич и Шевцов и сказали: "Вася, ты нас извини, но никаких отказов. Больше некому". Так я сделал свою скульптуру "Передача оружия" прямо перед выходом из музея Великой отечественной войны.
В конкурсе на Ленина в Мариуполе я победил великих скульпторов. Это же все не так просто. Сколько я утверждал все, сколько комиссий, сколько нервов. Полгода на все ушло. Помню переделывал так долго этот памятник. Он из гипса был, а с пропорциями что-то не вышло, пришлось отбивать части и делать иначе. На открытие памятника не был – заболел сильно тогда. Потом съездил и фотографировался.
Когда распался Союз, у меня было предчувствие, что Ленин там не должен стоять. Я даже на всякий случай придумал композицию другую для этого места. Мать-Украина с ребенком – такая фигура высотой в 8 метров. Виделся мне на этом месте такой образ. А сейчас только постамент от Ленина остался. Вот у меня в мастерской стоит та самая оригинальная метровка-эскиз, с которой он и делался. Памятника нет, а эскиз есть.
Когда развал Союза был, то приезжали машины на центральную площадь Переяслав-Хмельницкого, где стоит мой памятник дружбы России и Украины, чтобы канатами выдернуть скульптуру. Мол, почему Россия указывает Украине, куда ей идти? Но там ведь Украина самостоятельна, стоит со своей Конституцией в руках. Хорошо, что вышли рабочие с завода или фабрики и защитили памятник. Арсенальца хотели тоже снять. А вы понимаете, там же во время восстания на "Арсенале" рабочие были, даже дети и женщины. Их всех расстреляли. Там под памятником 700 гробов лежит. Это могила вообще-то. А его пакостят сейчас постоянно, краской обливают, надписи оставляют.
Хотят со щита Родины-мать герб убирать. Зачем?.. Его что, видит кто-то? Там же силуэт только виден огромной фигуры. Это же надо будет делать леса на всю скульптуру, это в такую сумму все обойдется. Валят эти памятники, горельефы, барельефы… а эти молодые люди вообще знают, чему это все посвящено? Я как скульптор вижу, что это великолепные работы, их великие люди делали. Нужно ценить саму эту работу. Вы, когда видите красивую девушку на улице, вы интересуетесь, кто она? Нет, вы просто любуетесь. Сейчас никто ничего подобного не сделает, эти скульптуры создавали гении.
Мне дали квартиру прямо рядом с мастерской. Маленькая она, я бы мог получить больше, да не нужна она мне. На проходе у меня дома диванчик – там я сплю, зарядку есть, где сделать, душ принять. Мне не надо больше. Моя жена получает пенсию как ведущий инженер Горстроя 1030 гривен. У меня побольше будет – около 5 тысяч. Дали в том году президентскую пенсию – 1400 гривен. Союз художников дает стипендию в 130 гривен. Относительно других пенсионеров у меня уже хорошая пенсия
Уже вот два года в мастерской зимой не включают отопление, потому что за него никто не сможет столько заплатить. Тут молодые ребята работают. Окончили институт, и я дал возможность им работать. Помогаю, может, немного, а так учеников у меня нет. Мемуары писать я не хочу. Уже всем все рассказал, да и не чувствую себя каким-то особенным. Я не люблю выделяться и показывать себя. Знаю, что я неизвестный. Мои работы знают, а меня – нет, а я и не стремлюсь к этому. Подшивка статей разве что у меня есть где-то о памятниках. При Союзе заставляли меня председателем обществ разных быть, но это не по моему желанию, мне главное работать было.
