Не уверен, что проработаю здесь 5 лет, независимо от того, будет ли меняться власть

В начале декабря украинскому правительству под руководством Алексея Гончарука исполняется 100 дней. Все министры были назначены на первом заседании Рады 29 августа. Среди них были и те, чьи кандидатуры озвучивались и рассматривались давно, а также и те, чей поход в политику стал настоящей неожиданностью.

Одну из таких министерских должностей неожиданно получил бывший IT-директор "ПриватБанка", сооснователь первого в Украине мобильного банка monobank Дмитрий Дубилет. При чем его должность также не менее неожиданная – министр Кабинета Министров.

В интервью ТСН.ua Дубилет рассказал о том, чем занимается на этой должности, каких успехов смог достичь за первые 100 дней, почему решил уйти из бизнеса в политику и сколько планирует в ней побыть.

- На днях правительству Гончарука исполнилось 100 дней, как и вам на должности министра Кабинета Министров. Уже принято подводить первые итоги. Что вы успели сделать за этот период времени?

- Перед тем, как перечислить, признаюсь, что сделано не так много, как хотел бы. Вот 100 дней – это, казалось бы, немало, в бизнесе за это время можно продукт вывести на рынок. А здесь ввиду самых разных причин все происходит намного дольше. Многие проекты, которые я запустил еще в сентябре, до сих пор не завершены. 

Я думаю, что можно записать в актив электронную перепись, которую мы уже почти закончили. Мы приняли непростое решение, что пока что мы традиционную перепись проводить не будем, потому что банально в бюджете на это нет денег. Мы смотрели, как можно выкрутиться из этой ситуации, и разработали достаточно, как мне кажется, крутую методику, которая позволит ответить на 95% вопросов, которые есть у заказчиков традиционной переписи. Мы будем использовать данные самых разных источников, проводить калибровочные социологические исследования и получим достаточно точную картину по составу и количеству населения в стране. До конца года этот проект фактически закончится, и потом мы будем смотреть, каких данных там может не хватать, чтобы понимать, какие еще пробелы нужно восполнять. Не с бюджетом в 3-4 миллиарда гривен, а гораздо более дешевыми и точными методами.

Отмена трудовых книжек. Хотя фактическая отмена, я думаю, произойдет уже в следующем году. Мы подготовили законопроект, провели большую подготовительно-организационную работу. Для граждан это полезная штука, так как, с одной стороны, у них станет на одну сущность меньше. Больше не будет проблем, если вы потеряете, например, свою книжку. С другой стороны, это в будущем позволит оформлять пенсию чуть ли не автоматически, без посещения пенсионного фонда. Также, это важно и для бизнеса. У нас есть такой орган – Государственная служба по вопросам труда. Так вот, одним из самых популярных видов штрафов, которые эта инспекция накладывает на бизнес, является ненадлежащее обращение с трудовыми книжками сотрудников. Там же есть особые требования — должны быть какие-то сейфы, какая-то отчетность... Если трудовые книжки станут необязательные, то это будет плюс и для работодателей, и для граждан.

Еще мы провели большую работу по функциональному анализу самых разных наших госорганов. Это третье направление. Вы наверняка слышали, что мы вынуждены были сократить 18,5 тысячи должностей в наших районных администрациях. Также пришлось пойти на непростой шаг в Госстате — там под сокращение попало 1770 должностей. В целом, это почти 10% от всего госаппарата, который есть в Украине.

Есть операционные вещи для Кабмина. Это мелочь конечно, не масштабный проект, но мы сейчас перевели всех госслужащих, чтобы они получали зарплату исключительно на карточки. Я обомлел, когда узнал, что мы только на банковские комиссии тратим 60 миллионов гривен в год, потому что есть еще достаточно большое количество людей, которые говорят: "Нет, я хочу получать зарплату наличкой". Мы говорим о том, что в 21 веке нельзя получать зарплату наличкой, потому что это неэффективно, дорого, хуже отчетность и т.д. 

- Если говорить о переписи – вашу идею раскритиковала директор Института демографии и социальных исследований НАН Украины Элла Либанова. Хочется услышать вашу реакцию, почему ваша электронная перепись будет лучше, чем традиционная?

- Тут несколько аспектов. Первое. Традиционная перепись населения — это неточный инструмент. То, как она сейчас проходит, и то, как она проходила в татаро-монгольские времена, — практически одинаковая методология. Она дает достаточно большую ошибку.

С другой стороны, важный фактор, на перепись сейчас в бюджете просто нет денег. В условиях неограниченных ресурсов мы бы с удовольствием провели перепись и традиционным методом… Но когда ты вынужден принимать непростые решения по тому, как распределить наш скудный бюджет. Например, помню, как мы перед подачей бюджета в Парламент искали, где взять деньги на программу “Доступні ліки”, которая спасает много жизней. Там мы искали сопоставимый бюджет. Или ремонт запорожского моста, который находится в аварийном состоянии. Я думаю, что даже социологи, которые критикуют нас за это решение, не решились бы сократить эти программы ради переписи. Которая, повторюсь, все равно дает большую ошибку.

Я понимаю расстройство социологов и той же Эллы Либановой, которую я очень уважаю. Но моя главная мысль заключается в том, что мы не можем проводить перепись ради самой переписи. Мы должны четко отдавать себе отчет, ответы на какие вопросы мы ищем. И вот, когда ты формулируешь четко вопрос, тогда ты понимаешь, что ответ на него можно достать гораздо более дешевыми, быстрыми и качественными методами. Вас интересует информация по образованию? Так давайте правильно соберем информацию с наших вузов, школ и ПТУ и поймем, что у нас с образованием. Вас интересует информация о миграции? Сколько людей ездит между центром города и загородом? Пожалуйста, мобильные операторы по всему миру дают эту аналитику, она гораздо более точная и в режиме реального времени. Если миграция международная – на границе есть вся статистика. 

- Когда ожидать результатов электронной переписи?

- Предварительные результаты, я надеюсь, будут до конца этого года. Опять же, это еще одно преимущество. Если бы мы проводили традиционную перепись, мы бы только в начале 2021 года получили бы результаты. А планированием инфраструктуры, дорог, опорных школ, больниц мы занимаемся прямо сейчас. И все министры говорят: "Нам нужна сейчас информация". А им дают информацию старую, которая базируется на итогах переписи 2001 года. Поэтому одно из преимуществ, которое мы сейчас получаем, заключается в том, что мы дадим прямо сейчас ту информацию, которая нужна для планирования. 

- Вы неоднократно рассказывали, как вы оказались на должности министра, и кто вас пригласил. Но для большинства людей все равно должность министра Кабинета министров остается самой непубличной, незаметной, непонятной по обязанностям. Расскажите простыми словами, чем вы непосредственно занимаетесь, что входит в ваши полномочия.

- Два больших блока. Один блок – это организация работы в Кабмине и органах исполнительной власти в целом. То есть, как правильно и эффективно наладить их работу. Это касается и технологий, и правильных коммуникаций, и самое главное – правильного взаимодействия. Потому что органы часто друг с другом не общаются. А все главные победы лежат в тех сферах, где сразу несколько органов должны сообща работать сообща, как команда. Это достаточно большой блок работы.

С другой стороны – я выступаю проектным менеджером по ряду проектов, которые не обязательно входят непосредственно в мою зону ответственности, но в которых я могу быть полезен.

- Вы консультировали штаб Зеленского во время его предвыборной кампании… 

- Практически не консультировал. 

- Вы рассказывали, что помогали с колл-центром. 

- Я немного помогал с созданием волонтерского колл-центра.

- Хорошо, после его победы на выборах, но до предложения от Гончарука стать министром, о походе в политику задумывались?

- Не планировал. Меня спрашивали, насколько мне интересно было бы войти в список "Слуги народа", но я тогда отказался, потому что были планы переезжать в Лондон. Но потом, когда появилась возможность присоединиться к Кабмину на министерскую должность, я сопоставил все за и против и принял решение принять приглашение. 

- Вы озвучивали идею о реформе госслужбы, в частности, привязки зарплаты чиновников к каким-то определенным успехам, например, росту ВВП. Какие есть наработки или законопроекты в этом плане? 

- Это достаточно важная часть того, чем мы занимаемся. Мы написали программу действий правительства. Каждое министерство определило свои цели. Мы поставили жесткое требование, что эти цели должны быть: а) измеримые; б) касаться того, что происходит на улице. То есть цель не может заключаться в принятии законопроекта или в реформе. А цель должна выразиться в том, например, что люди дольше живут или в том, что у нас меньше смертности на дорогах. Очень конкретный показатель, который показывает, насколько правительство справляется со своей работой. 

У нас получилось 78 целей. И по каждой из этих целей у нас есть несколько индикаторов, которые показывают, насколько мы к ним идем. И вот собственно одно из таких сложных направлений, которые, я надеюсь, мы сможем реализовать, заключается в том, чтобы построить системную работу по измерению этих индикаторов, сделать их публичными. Хоть немного и страшно, конечно, но показать, что вот те индикаторы, по которым вы сможете оценивать работу всех министров, министерств, и чтобы это все опустилось дальше на все уровни. 

- Непублично подсчет этих индикаторов сейчас идет? 

- Мы только начинаем. Конечно, мы будем вести этот подсчет публично. Каждый индикатор — это отдельный проект. Где-то будем использовать данные Госстата, где-то — админданные, где-то заказывать социологию… В бизнесе, опять же, все проще. У тебя есть один, может быть, два ключевых показателя — это прибыль и NPS (индекс потребительской лояльности – ред.). В условиях правительства – это гораздо большее количество показателей и их намного сложнее измерять.

- Еще одна ваша озвученная идея – реформа госсвязи. Что с ней? Как продвигается этот процесс?

- Я не планирую заниматься этой реформой. Там получилась интересная история. Я общался с журналистами месяц назад, они зашли ко мне в кабинет, и я обмолвился, что вот эти советские телефоны, которые стоят у всех в кабинетах, — это какой-то прошлый век. Их следовало бы реформировать. Я поделился видением того, как это могло бы быть. СМИ это подхватили, началась экспертная дискуссия, и я тогда сделал для себя вывод, что нужно стараться не комментировать вопросы, за которые я не отвечаю.

- Вы так же рассказывали, что у вас идет очень тесное сотрудничество с Минцифрой. Их главный проект – это приложение "Дия", которое они уже хотят запустить в декабре. Будет ли в этом проекте какая-то ваша лепта, конкретно ваши идеи?

- С Мишей Федоровым мы, конечно, взаимодействуем плотно. Они скоро запустят крутое приложение, и постепенно будут наполнять его сервисами. Я больше отвечаю за то, что происходит внутри госорганов, стремлюсь оцифровать все, что возможно. Чтобы все стало прозрачным, менее коррупционным, измеримым.

- Мы понимаем, что этим приложением будут пользоваться как люди, так и госаппарат.

- Нет, мобильное приложение предполагается именно для граждан. Но, само собой, госслужащие должны работать в правильных программах, чтобы граждане могли получать качественный сервис через “Дия”. 

- Кто будет учить госаппарат этим всем пользоваться?

- Госаппарат будет пользоваться системами документооборота, какими-то внутренними программными комплексами для того, чтобы процессы, которые начинаются от заказа услуги и заканчиваются предоставлением услуги, проходили как можно быстрее, эффективнее и некоррупционно. 

- Еще одно ваше направление сотрудничества – это должность советника главы СБУ. Вы говорили, что будете заниматься вопросами нелегального алкоголя и рейдерства. Как много вы сейчас уделяете этому внимания? Являетесь ли вы сейчас официально советником? 

- Сейчас советником я не являюсь, но у нас, конечно, взаимодействие по некоторым проектам продолжается. По борьбе с рейдерством – я сейчас практически не принимаю участия в этом проекте. Команда Дениса Малюськи это направление ведет очень достойно, насколько я могу судить. Сейчас мы видим по статистике, что количество случаев рейдерства, особенно крупного и системного, резко сократилось. Хотя конечно такие вещи могут продолжаться и будут продолжаться. Но тут один из важнейших показателей — не то, как часто происходит рейдерство, а как быстро государство реагирует на эти кейсы.

По подакцизным товарам работа идет. Мы стараемся создать целостную систему, которая поможет вывести из тени торговлю такими продуктами, как алкоголь, сигареты, лекарства и прочие группы товаров, где теневой рынок очень высокий. С одной стороны, это угроза для здоровья украинцев, с другой, — это достаточно большие деньги, которые недополучает бюджет.

- Касательно реформы силовых органов. Одно из ключевых требований на пути нашей евроатлантической интеграции – это реформа СБУ, в частности, лишение ее расследований экономических преступлений, в том числе рейдерства и акцизных марок. Ваше мнение, должна ли СБУ заниматься такими вещами, или это прерогатива других правоохранительных органов?

- Я буду осторожен в оценках. Я не вовлечен в ту работу, которая идет сейчас по реформе СБУ. Мое предположение – то, что вы озвучили, оно найдет там отражение. Но какие-то конкретные комментарии мне тяжело давать, потому что я не люблю давать комментарии в тех темах, в которые глубоко не вовлечен.

- На своей должности вы также занимаетесь Нацагентством по госслужбе. И недавно было два громких скандала касательно конкурсов на должности глав госорганов – Госкино и Госслужбы по этнополитике и свободе совести. В обоих случаях комиссия не определила победителя. Как вы можете это прокомментировать?

- Мы пытаемся сделать, чтоб процедура была как можно более прозрачной. Почему эти скандалы разразились? Потому что сейчас конкурсы очень прозрачны. Мы в прямом эфире проводим эти конкурсы, публикуем результаты. И по итогу, если система где-то дает сбой, достойные кандидаты не проходят, об этом знает и гражданское общество, это обсуждается в СМИ. У меня здесь аналогия с Prozorro. Часто его упрекают в том, что Prozorro не поборол коррупцию на тендерах. Но ведь Prozorro и не может самостоятельно решить все проблемы, но благодаря Prozorro все стало настолько прозрачно, что любые общественники или СМИ могут легко увидеть подозрительные тендеры. Вот раньше тендеры публиковались в каких-то районных газетах, никто о них не знал. Соответственно, и не было скандалов. 

Вот здесь то же самое. Система конкурсов построена так, что даже если государство захочет где-то мухлевать, нет шанса это сделать так, что никто не заметит. Мы сейчас занимаемся тем, чтобы отстроить процессы таким образом, чтобы ни у кого не было сомнений, что эти конкурсы проходят прозрачно, по правильным процедурам, что достойные кандидаты получают достойные оценки. Сейчас комиссия состоит уже из семи членов, соответственно, фактор отдельного члена комиссии, который может поставить субъективно низкую оценку, будет иметь меньший вес. В комиссию вошли HR-специалисты из международных компаний, люди с хорошей репутацией. Я надеюсь, что больше инцидентов, которые будут ставить под сомнение конкурсы, у нас не будет. 

- Вы написали заявление на госохрану, потом его отозвали и решили оплатить за свои деньги двух охранников. Насколько это эффективно и насколько дорого?

- Охрана – это был определенный компромисс с моей семьей. Я не очень люблю ходить с охраной, если честно. В свое время написал заявление с просьбой предоставить мне охрану, потом обнаружилось, что это все для государства будет очень дорого, на меня пришлось бы выделить около восьми человек. Мне стало неудобно, и чтобы государство не тратило на меня такие ресурсы, я отозвал свое заявление и решил нанять охрану за свой счет. Насколько охрана эффективна? Естественно, если будет какая-то спецоперация с ракетами по устранению объекта, то, наверное, никакая охрана не поможет. Но если от этого решения моей семье будет чуть спокойнее, это уже немало.

- То есть члены вашей семьи настояли на том, чтобы увеличить вашу безопасность.

- Я надеюсь, что это временное решение, посмотрим. 

- Я так понимаю, с кабинета своего вы уже переехали, который показывали в предыдущих интервью.

- Да. Кабинет, в котором я раньше был, там сейчас сидит куча людей. Всего туда поместится под 30 человек.

- Как вам в новом кабинете?

- Да отлично, уютно. Здесь все, что надо.

- Что здесь было раньше?

- Здесь был кабинет руководителя аппарата.

- Перейдем к бизнес-вопросам. Вы же уже вышли со всех своих проектов? 

- Да, я отошел от операционного управления бизнесом.

- Оставляете за собой право голоса в своих проектах? Например, вам пришла в голову какая-то идея, и вы ее предлагаете своим бизнес-партнерам?

- Безусловно. Если приходит какая-то идея, то кто угодно может основателям сказать: "Смотри, вот можно сделать такую штуку". Конечно же, я продолжаю пользоваться монобанком каждый день, каждый день у меня какие-то есть вопросы, проблемы, идеи, и раз в неделю-две мы встречаемся с партнерами. Это не рабочая встреча, а просто дружеская. И я могу с ними поделиться какими-то идеями по монобанку. Но, конечно же, это не то, что сейчас меня занимает.

- Проект Koto, который должен был запуститься в Британии, так и не начал работу, хотя планировался на конец осени 2019 года. Это как-то связано с вашим походом в политику?

- Там возникли дополнительные сложности, которые нужно преодолеть, чтобы полноценно запуститься. Возникла необходимость провести дополнительный ІТ-аудит. Мы сейчас его проходим. Я, кстати, по привычке говорю “мы”, но это уже “они”, конечно. Сейчас план в том, чтобы запуститься в начале следующего года. 

- В последнем интервью ваш бывший партнер Олег Гороховский сказал, что когда вы на заседании Кабмина, вы ему гораздо быстрее отвечаете на сообщения. Что он имел ввиду?

- Это он пошутил так.

- Если мы говорим об этом интервью, оно очень сильно пронизано темой "ПриватБанка". Видно, что для вас всех это серьезная моральная травма. Тяжело, когда забирают дело, над которым вы работали практически всю жизнь. Сейчас 100% акций "ПриватБанка" были переданы от Минфина в Кабмин. Грубо говоря, он фактически вернулся к вам. Как вы воспринимаете всю эту ситуацию, насколько вы поддерживаете национализацию и зачем он был переведен в подчинение Кабмина?

- Все, что касается "ПриватБанка", я предпочитаю не комментировать. Потому что мне нечего сказать. Зона моей ответственности никак не связана с "ПриватБанком", к счастью. Поэтому такие вопросы лучше задавать министру финансов, руководителю НБУ и другим коллегам, которые вовлечены в этот процесс.

- Ваши личные эмоции какие были, что вы почувствовали, когда банк был национализирован?

- Конечно же, это был сложный период для всех топ-менеджеров "ПриватБанка". Но сейчас вот живем дальше.

- Давайте говорить откровенно, вы так или иначе остаетесь публичным лицом своих бизнес-проектов, несмотря на поход в Кабмин. 

- Не совсем соглашусь с этим. У нас много партнеров. И Олег Гороховский и Миша Рогальский, они ведь тоже достаточно публичные люди. 

- Все равно эти проекты продолжают связывать именно с личностью Дубилета. Осознаете ли вы, что ваш поход в политику и непосредственно имидж политический может влиять на имидж этих проектов? Могут быть разные политические оппоненты, они могут применить любые методы, и это может ударить по вашим уже бывшим проектам.

- Теоретически это возможно. И когда я принимал решение о том, что я присоединюсь к Кабмину, я проговаривал с партнерами этот риск. Наверное, такой риск есть. Но, с другой стороны, я не считаю этот риск высоким. Главное, что может помешать проекту – это если вдруг мне что-то испортит репутацию. Но свою репутацию я очень блюду. Те проекты, которыми я занимаюсь, мне кажется, они достаточно неконфликтные, потому что они в основном технологические.

- Тем не менее, охрану вы себе наняли.

- Я имею ввиду именно репутацию. Мне сложно себе представить, что запуск электронной акцизной марки может негативно на ней сказаться. Вопрос личной безопасности – это другое. Повторюсь, я очень дорожу своей репутацией и внимательно слежу за тем, чтобы никакие истории даже близко на ней не сказались негативно. Пусть и говорят, что политика — дело грязное, но я точно ни во что не собираюсь вляпываться и идти на какие-то компромиссы со своей моралью.

- Если мы говорим о политике как о грязном деле, то вы пришли на должность министра Кабинета министров исключительно для того, чтобы реализовать ваши проекты, и вернутся обратно в бизнес. Либо все-таки политика уже сейчас и надолго?

- Проекты, которыми здесь можно заниматься, – их бесконечное количество. Ты завершаешь один проект, но за это время появляется еще 10 проектов, не менее вдохновляющие. Думаю, я уйду из политики не тогда, когда я закончу какие-то проекты, а когда банально устану.

Вообще, если честно, работа в Кабмине оказалась намного более изнурительной, чем все, что я делал раньше в бизнесе.

- Я имею ввиду, что вот принимается такое политическое решение, допустим через 5 лет, или в любое другое время, когда меняется власть, что вот Дубилет больше не нужен на должности министра Кабинета министров. Что тогда? 

- Не уверен, что я буду работать 5 лет, независимо от того, будет меняться власть или нет.

- Насколько это затянуло в плане свободного времени? Насколько его меньше стало?

- Его просто не стало. На самом деле, одна из причин, почему я пошел в политику, – у меня было ощущение, что я недостаточно загружен. У меня были достаточно длинные рабочие дни, в выходные я тоже работал. Но вот такого ощущения, что ты прямо не можешь продохнуть, такого никогда не было. И мне этого не хватало. И вот, что называется, будь осторожен со своими желаниями. Потому что сейчас этого всего с избытком. Пытаюсь как-то чуть сбалансировать это обратно. Потому что ты просто физически чувствуешь, что в какой-то момент ты становишься менее эффективен.

- Интересный факт, что почти все нынешние министры не имеют семей. Они либо неженаты, не замужем, или разведены. Вы так же – развелись в начале года. Соответственно, на должности министра получается уделять значительно больше времени на работу непосредственно здесь. Влияет ли это как-то на свободное время?

- В моем случае нет, потому что я развелся до своего решения идти в политику. У нас с женой, к сожалению, процессы, которые привели к разводу, начались задолго до этого решения.

- Я имею ввиду, что если бы гипотетически была жена, дети, насколько бы сильно это влияло на эффективность министра? Именно в плане планирования времени. 

- Конечно, влияло бы. Когда ты живешь один, у тебя гораздо больше времени, чтобы посвящать его работе.

- Как вы проводите свободное время от работы министром? Если оно такое вообще есть. 

- Сейчас в среднем это полдня в неделю свободного времени. Я пытаюсь хотя бы раз в неделю спортом заниматься. Это вообще грустная история, потому что раньше я занимался спортом 5-6 раз в неделю. А сейчас как-то совсем плохо с этим стало. Ну и хотя бы просто элементарное чтение периодики. Потому что получается, когда ты не читаешь, совсем начинаешь терять большую картинку.

- В основном читаете СМИ?

- У меня есть любимый журнал The Economist. Плюс можно какой-то фильм посмотреть, хотя это не очень получается. В общем, ничего особенного. 

- Вы анонсировали подачу законопроекта в парламент по поводу отмены отчетных книг для ФОПов. Какие еще законопроекты планируете подать в Раду вашего соавторства?

- Будут законопроекты и постановления, посвященные борьбе с теневым алкоголем, табаком, лекарствами и прочими подакцизными товарами. Есть направление, которое мне очень нравится, которое мы делаем с Минюстом. Это электронные нотариальные действия, электронные доверенности и прочие бланки. Наша идея очень простая – сделать так, чтобы нотариус давал не только бумажный бланк, но и электронный файл, который ты можешь пересылать, куда нужно, хоть по электронной почте, хоть через мессенджер. Для граждан это будет суперсервис.

- Для этого нужны будут какие-то изменения в законы?

- Да. Там сейчас идет работа над законопроектом о нотариате. И мы договорились с коллегами, что вот эту реформу они сделают частью этого закона. Я очень надеюсь, что в ближайшее время внесут в парламент. По отмене трудовых книжек мы законопроект уже подали. Я надеюсь, что он скоро тоже будет проголосован. 

Есть достаточно большая работа по упрощению процессов по земле не сельхозназначения. Тоже там интересная тема. Множество госорганов высасывают взятки из бизнеса, который пытается арендовать или купить землю, построить на ней какие-то объекты. С одной стороны, там очень много коррупции, которую можно и нужно убивать через упрощение. С другой стороны, государство недополучает колоссальные деньги из-за того, что много земли неоформлено, и люди просто не платят налог на землю. Они его не платят не потому, что они не хотят платить, а потому, что государство создало такие большие барьеры к оформлению, что даже те, кто хотят платить, они его не платят. Тут колоссальный потенциал чтобы запустить нормально вот этот рынок земли не сельхозназначения, а с другой стороны резко повысить собираемость налогов на землю

- Ваш KPI на сегодня какой?

- Несколько KPI, они записаны в программе действий правительства. Первое – диджитализация. То есть моя задача – перевести как можно больше бизнес-процессов в электронную форму в как можно большем количестве госорганов. Он конечно там звучит более формализованно, но вот это общая идея. До конца этого года я хочу перевести 100% бизнес-процессов  в рамках Секретариата, в течении первых полугода следующего года я надеюсь перевести 100% бизнес-процессов во всех остальных министерствах в электронную форму. А там, глядишь, доберемся и до остальных органов исполнительной власти.

Второе – это эффективность и оптимальность количества госслужащих. Я уже говорил, что нам пришлось оптимизировать штат почти на 10% уже в этом году, но я думаю, что уже в следующем году у нас будут еще реформы на эту тему. Собственно то насколько эффективен госаппарат – тоже один из ключевых KPI, которые передо мной поставлены премьером и президентом.

Есть еще такой внутренний KPI – нам предстоит серьезная работа, чтобы сильно облегчить регламент внутри Кабмина. О чем идет речь? Результатом работы Кабмина являются акты, которые мы принимаем.  Вот сейчас процедура, по которой эти акты принимаются, она достаточно тяжеловесная, долгая, непрозрачная. Какие-то акты могут элементарно “теряться”, причем иногда эту потерю могут, скажем так, спровоцировать внешние силы. Я надеюсь, что мы в течении нескольких месяцев, с одной стороны, сильно упростим эту процедуру, с другой стороны, сделаем более качественную аналитику к тем актам, которые мы принимаем. И переведем все в цифру, сделаем все прозрачно, чтобы все видели на какой стадии, какой акт находится. Это должно сильно повысить эффективность работы Кабинета министров в целом.

Общался Алексей Ярмоленко