А вы доедаете "хвостик" от колбасы, который уже не поддается нарезке? Вот, Кристина Абрамовская, учит себя этого не делать. И вам бы надо начать учиться.
Недавно на новогодние праздники нарезала оливье и подумала, что большинство из нас, кто родился до 90-го года, застали голод не просто генетический, а самый что ни на есть натуральный. На фоне голодомора как национальной идеи как-то забывается, что голодомор не прекратился после 1930-х, только приобрел другую форму.
Недавно читала обширную и душещипательную статью о том, почему женщины, пережившие Северную Корею – простите, Советский Союз, в основной своей массе не умеют готовить (вареные сосиски, мясо по-французски, "шуба" и "мимоза" не в счет) потому что, как мы помним, продуктов-то особо и не было. Даже чтобы на праздники приготовить оливье или наполеон, продукты откладывались далеко в шкаф, и заветная банка консервированного горошка торжественно открывалась в самый последний момент. Помню, как раз перед каким-то праздником мама достала отложенную за полгода спрятанную банку сгущенки. Но банку к тому моменту кто-то из членов семьи успел аккуратно продырявить и половину сгущенки отхлебать. Вот это был скандал! Подумали сразу на меня – как на главную сладкоежку, я с перепугу призналась и отгребла. А потом через несколько лет мой младший брат раскололся, что это был он, но на него никто не подумал из-за малолетства.
В общем, как писали в вышеупомянутой статье о советской кухне, из-за однообразия и ограниченности ингредиентов единственный способ, каким советские женщины могли проявить свою любовь к близким, – трудоемкие и длительные процедуры над блюдами. Из-за этого все эти селедки под шубой, многослойные наполеоны (слоеное тесто делать самому – настоящая мука, раскатать-заморозить-снова раскатать), медовики пропитывать за неделю, куличи печь всю ночь. Не дай бог сделать что-то простое – как сейчас в воке можно сварганить полноценный обед за 15 минут, а нарезать рукколу и красиво разложить красную рыбу – так вообще за 5. Но нет! Застолье, подготовка к которому не началась за неделю, не считается!
С недавнего времени у меня американский муж. Разница культур ощущается прежде всего в еде. Меня бесит, что, порезав зелень, он небрежно стряхивает ее в салатницу, а половину оставляет на разделочной доске. Из выброшенных им банок из-под варенья, соусов или консервов я могу легко наскрести пару столовых ложек продукта. А как он готовит жареную картошку, знаете??? Наливает в сковородку пару стаканов подсолнечного масла и так жарит. Надо, говорит, чтобы картошку всю масло покрывало. Полбутылки масла! Которое потом выливает легко после жарки, "а то, говорит, сильно картошка жирная". И ни один мускул на его лице не вздрогнет, в отличие от моего сердца, которое аж подпрыгивает, когда я вижу, как рафинированное масло легко и непринужденно утекает в канализацию. От него же я узнала, что в котлеты не надо класть яйцо, как учила меня книга "Советы молодой хозяйке" 1978 года выпуска – оказывается, фарш прекрасно скрепляется и так. Особенно меня умилило, что и хлебный мякиш, вымоченный в молоке, туда класть не нужно – котлета из чистого фарша тоже получается сочной и вкусной безо всяких лишних ухищрений. Теперь, возможно, и вы об этом знаете, и ваша жизнь больше не будет прежней.
Недавно МОЗ приняло новые нормативы о том, что детям надо есть побольше белков и поменьше углеводов. Помните, как нас в детстве заставляли есть хлеб с макаронами и хлеб вообще со всем? А знаменитое "первое" было призвано дешево и быстро заполнить пустой желудок, а вовсе не служило задачам пищеварения. Я супы начала есть только недавно, после того как прошла вот эта оскома "поешь сначала жидкое". Я начала заставлять себя выбрасывать еду – до этого "еда не должна пропадать".
Мой брат рассказал, как несколько лет тому назад он попал на фестиваль в Польшу, где наши ближайшие соседи румыны спасались от грязи, надев булки хлеба на ноги. Брат испытал замешательство – сказалась пропаганда "хлеб всему голова" и история со сгущенкой. Тем не менее румынские хипстеры не провалились сквозь землю, как андерсоновская девушка, которая наступила на хлеб, чтобы спасти свои красные башмачки.
Интересно, сколько времени должно пройти, чтобы память об этом большом голоде забылась? Детей в школьных столовках до сих пор заставляют доедать, даже не вкусную еду. Я многократно просила, ругалась, умоляла учителей не делать этого, но все мои усилия оказались тщетными перед этой глыбой непонимания, и я сдалась. Ведь поварами и учителями (многие из которых даже младше, чем я) движет та же память о разбазаривании продуктов, как и мной при мысли о вылитом в канализацию масле. Но я начала с себя и буду бороться с остальными, потому что хочу, чтобы мой ребенок был первым в поколении, которое ест, когда хочется, и может легко выкинуть полтарелки невкусной еды.