Он стал одним из первых волонтеров, смог привезти в заблокированный Мариуполь гуманитарку и вывести гражданских. Каждый раз он знал, что может не вернуться к жене и четырем детям, но все равно ехал в ад. Во время последней поездки он вывез часть детей и женщин из "Азовстали".
Рассказываем историю Михаила Пуришева, 36-летнего мариупольского бизнесмена и добровольца, которому удалось спасти сотни женщин и детей из блокадного города. Его красный бус стал символом спасения.
До начала широкомасштабного вторжения России Михаил был владельцем ночного клуба в центре Мариуполя, который с первых дней агрессии сделал бомбоубежищем, куда пустил своих сотрудников и членов их семей.
Первый раз выехать из города ему удалось в начале марта. Михаил вывез родственников и купил красный микроавтобус. На этом бусе он вернулся в Мариуполь, потому что пообещал спасти своих сотрудников. К моменту возвращения Михаила город было уже не узнать: сгоревшие танки на улицах, разрушенные дома, мины на дорогах.
Михаилу удалось шесть раз заехать и выехать из города под обстрелами. В его красном микроавтобусе видны отверстия от пуль, один раз пуля попала в водительскую дверь, от ранения в ногу Михаила спасла большая бутылка с водой.
Каждый раз приходилось проезжать около двадцати вражеских блокпостов, где ему в случае повторного рейса грозили отправкой на подвал и даже расстрелом. Несмотря на это, волонтер решился ехать в седьмой раз, теперь уже на "Азовсталь". Эта поездка стала одной из самых тяжелых.
Сейчас Михаил в Киеве, он продолжает заботиться о спасенных им семьях.
Вот что рассказывает герой о своих рейсах и уничтоженном родном городе.
О городе
Это угли, все уничтожено, все черное, сгоревшие машины, техника. Пепел, который остался после костра, - это Мариуполь сейчас.
О людях в Мариуполе
Очень много людей осталось. Многие до сих пор боятся выйти из подвала. Некоторые люди, особенно люди старшего возраста, не выходили из подвала с начала широкомасштабного вторжения России. Старики умирают в подвале из-за отсутствия лекарств. В городе нет инсулина. В свою первую поездку мне удалось привезти немного инсулина, но больше - нет.
О прохождении через блокпосты
Первый раз я только учился проезжать блокпосты. Дальше я уже пытался находить варианты. Я давал блокпостам названия: "Жадный", "Зеленый". На "Жадном" все время пытались что-то забрать. Один раз мне показалось, что заберут все, даже прокладки у женщин. Самое важное дело, чтобы никого не высадили. Очень часто, когда мы доезжали до места, где была связь, людям начинали приходить сообщения с видео и патриотической символикой. Я просил удалять, отключать телефоны и вынимать сим-карты. За сообщения такого рода могли высадить из автобуса.
Об угрозах и плене
Угрожали подвалом. Он находился в Володарске. Там был организован "следственный изолятор". Но это было не самое страшное место, гораздо опаснее было бы оттуда попасть в Донецк или дальше. Когда я сидел во время седьмой поездки двое суток в СИЗО, наслушался ужасных историй. Хотя, казалось, что ужаснее, чем в СИЗО, быть не может.
Один парень после допроса не мог встать. Он был весь синий, и от него пахло гарью. Его били и пытали электрошоком. Все, кто был со мной в камере, а некоторые были реальными правонарушителями, которых поймали на краже, например, сплотились вокруг парня, нашли ампулу обезболивающего.
О рейсе на "Азовсталь"
Когда мы ехали на "Азовсталь", я знал, что меня заберут на блокпосте, потому что из документов у меня был только загранпаспорт. Я попросил людей, которые ехали со мной, не останавливаться, а ехать дальше.
Меня действительно забрали, смеялись, называли дурачком. Самое страшное - это встретить "переобутого". Такие люди готовы на все, чтобы выслужиться и показать свою лояльность новым хозяевам. Им без разницы, что ты не имеешь отношения к военным, они сделают так, что ты признаешься, что помогаешь военным и что ты шпион.
Я встретил такого человека. Мы были знакомы, он приходил ко мне в клуб, курил кальян. Он был самым агрессивным из тех, кто меня задерживал. Вначале меня не воспринимали всерьез, но со временем удалось наладить с оккупантами более-менее конструктивный разговор. На это ушло двое суток.
Я сказал, что у меня есть все контакты с ведущими мировыми СМИ, они готовы сутки снимать о том, что вы прекратили огонь и даете возможность людям выйти.
О поездке к Драмтеатру
Это единственное место, откуда я не забирал людей. Я ездил в разные бомбоубежища, были такие, в которых люди жили в ужасных условиях, с плесенью и в холоде. Драмтеатр мне казался островком безопасности, поэтому оттуда людей я не забирал. Люди жили там в хороших условиях. Было очень много детей, беременные, кормящие. Когда я узнал о том, что на него сбросили бомбу, я не мог поверить, для меня это было шоком. По моим сведениям, там погибло не меньше 800 человек. На каждом этаже там были люди. Театр был буквально набит людьми, и во дворе возле него тоже было много людей, потому что там был пожарный гидрант и можно было добыть воды - это было единственное место. Вода была техническая, но это была вода. У детей от нее были проблемы с желудком.
О тех, кто остался
Остались тысячи людей. Они просят о помощи. У меня очень много заявок. Например, семья с семью детьми, восьмой ребенок родился во время военных действий. Они живут в гараже, потому что дома уже нет. Такие заявки я ставлю в приоритет. Но пока не получается выполнить.
Почему оккупанты охотятся на волонтеров
Они не хотят видеть украинскую гуманитарную помощь, не хотят видеть волонтеров. Они говорят, что привозят свое, и пытаются воспитать в людях лояльность к оккупационным властям. Когда голодает твой ребенок, ты готов брать еду для него из любых рук, а оккупанты хотят показать, какие они хорошие, раздавая конфеты на блокпостах. Но о том, насколько они "хорошие", уже знает весь мир.
О новых рейсах
Я бы хотел поехать еще. Я даже планирую одну поездку, прошу зеленый коридор, договариваюсь с так называемыми "властями ДНР". Но я не уверен, что получится. Им не выгодно, чтобы помощь приходила из Украины.
О будущем и мечтах
Единственное, о чем я мечтаю, - чтобы все это закончилось. Я хотел бы вернуться в Мариуполь, но теперь это одно большое кладбище. И болезненные воспоминания. Это худшее, что может быть в жизни.
Читайте также:
- История выживших: как мать и дочь спаслись после расстрела машины, в которой погибло пятеро их близких
- История выживших: житель Дымера рассказал, как добирался с двумя собаками пешком в Киев
- История выживших: украинка вывезла из блокадного Мариуполя 50 собак
- История выживших: сестры-киевлянки рассказали, как эвакуировали 47 котов и собаку