Валерія про кохання, шоу-бізнес та ненависть до шопінгу

Валерія про кохання, шоу-бізнес та ненависть до шопінгу

Валерія - зірковий тренер на шоу "Голос країни"

В гостях у Tkachenko.uа співачка Валерія розповіла про дітей, чоловіка Йосю та музику.

Как вам в Киеве?

Замечательно! Признаюсь, я люблю этот город. Здесь какая-то совершенно особая атмосфера. И с какой бы целью я не приезжала, мне здесь нравится всегда. И в любое время года.

Говорят, недавно вы были в Африке.

Да. Совсем недавно. Ещё неделю тому назад. Что вы там делали? Это были выступления. Достаточно такие закрытые, для представителей местной элиты – там тоже такая есть.  Для членов правительства.

Это в какой стране было?

Это в трёх странах. Кот-д'Ивуар, Экваториальная Гвинея и Габон. Вот такие вот экзотические страны. Прежде, чем туда поехать, мы сделали прививки. Тем не менее, мы отказались пить таблетки от малярии, поэтому мы боялись каждого пролетающего комара, видели в нём малярийного. Поэтому мы брызгались всякими защитными средствами. Столько химии наглотались, по-моему. Но что делать? Это опасно.

В какой-то из этих стран был Чемпионат...

Да, в Экваториальной Гвинее. В Экваториальной Гвинее в Африке. Было открытие Чемпионата по футболу. В общем, я была приглашена на это самое мероприятие торжественное. Было потрясающе красивое открытие, грандиозный концерт, просто как Олимпиада открывается, действо такое впечатляющее. Вообще-то, это было первое моё посещение какого бы то ни было чемпионата. Тем более, я начала сразу с такой экзотики! В общем-то люди очень неагрессивные. Им там так жарко, что им просто лень. Вот. Темпераментом они не отличаются, вот что я заметила. Вы не попали там ни в какую историю? В историю – нет. Просто мне не нравится особое какое-то отношение к своим согражданам. Они так мирно выстроились в линеечку для того, чтобы пройти на территорию стадиона. С билетами, так дружно, рядами. А для того, чтобы проехать на правительственной машине, чтобы народ вместе с этими машинами тоже в ворота не побежал, чтобы их же не задавить – из лучших побуждений – их просто слезоточивым газом решили. Вот таким образом останавливали народ. Видимо, словами не понимают – слезоточивым газом. Я сначала не поняла, поскольку мы ехали там в какой-нибудь машине десятой, там даже пробка из машин была. И вдруг вижу – люди бегут, кашляют, чихают. И вдруг чувствую, нашу машину тоже, мы все просто в дыму в каком-то, сразу перекрыли фильтры все. Тоже немножечко хватили этого газа. Я думаю: что происходит? Я думала, что уже какие-то волнения, война может уже началась. А оказывается, это нормально. И потом уже дальше второй раз так. Т.е. люди с первого раза не поняли, что вот так, если туда прорываться, то газом будут их морить. Был второй раз и третий. После третьего раза я уже как-то спокойно к этому отнеслась. А ведь на билетах было написано "Добро пожаловать!", люди по билетам шли. Ну, в общем, как-то так вот, не очень гуманно они к своим согражданам.

Вы сейчас много путешествуете. Помимо экзотических стран, в основном в цивилизованных странах пребываете. Но родились вы городе Аткарске, в Саратовской области. Как проходило ваше детство в этом славном городе?

Ой, у меня замечательное детство было. Знаете, я хочу сказать, что это маленький городок, в котором было всё понятно. Была интеллигенция, были какие-то заводы, были какие-то предприятия, какая-то была культурная жизнь. Люди приезжали на гастроли, были какие-то свои театры, местные коллективы самодеятельные. Было очень-очень интересно и спокойно там жить. Я могу сказать, что я – раньше, во всяком случае, так было – где бы ты не жил, программа она везде в школе одинаковая. Если человек учится, он учится везде, если у него есть стремление какое-то. У нас была очень крепкая музыкальная школа, которую возглавлял мой папа. Собственно говоря. Это они с мамой эту школу вывели на такой уровень. Я, закончив аткарскую музыкальную школу, поехала поступать в Москву в Гнесинский институт, без музыкального училища. Т.е. это говорит о том, что школа была действительно очень и очень высокого уровня. Вот так прошло моё детство. Я пела везде, где могла.

А вы были уверены, что из Саратовской области вы поступите в Гнесинку?

Ну вот я была такая уверенная в себе девица, надо сказать. Я, поскольку была звезда такого местного масштаба, я, наверное, ещё даже не понимала, что я многого не умею, многого не могу. Я была просто очень уверена в своих силах. И вот смелость города берёт. Это такое возможно только в юности, когда ты ещё мало чего понимаешь, а просто вот есть какая-то энергия такая, которая просто сметает всё на своём пути. Вот так было в моём случае. Я действительно с лёгкостью преодолела все препятствия и сдала все экзамены. И все люди, которые были более опытные, более взрослые – я вообще была самая маленькая, мне было 17 лет. Всем было 21, 22, и 25, и 30. Я ещё помогала всем, поступавшим вместе со мной. Школьные какие-то предметы подтягивать, где-то что-то какие-то вопросы у кого были. Давала списывать на экзаменах всем. Такая была наивная чукотская девушка. А мне мама говорит: "Вот ты сейчас им помогаешь, вот они поступят, а ты нет". А я вот как-то и не могу по-другому. И слава богу, что я всем помогала. Потому, что действительно, многие не поступили... Они не поступили. Нет, многие не поступили, на самом деле, из тех, кому я помогала. И те, кто поступил, остались на долгое время моими товарищами и друзьями очень хорошими.

Они не поступили.

Нет, многие не поступили, на самом деле, из тех, кому я помогала. И те, кто поступил, остались на долгое время моими товарищами и друзьями очень хорошими.

А такие преподаватели как Кобзон и Великанова вас как-то не опустили на грешную землю?

Нет. Мне было очень интересно заниматься! Я, наверное, больше занималась с Геленой Марцелиевной, чем с Иосифом Давидовичем. Наверное, потому что у неё был такой подход чисто актёрский. Мне было безумно интересно. Мы с ней разбирали песню просто по слову, по кусочкам, по деталям, по настроению. Вместе рыдали, вместе смеялись, вместе переживали что-то. Она ко мне очень хорошо относилась! Она меня очень любила и все понимали, что я её любимая ученица. Она была женщина очень такая прямая. Она говорила в лоб то, что она думает. За это её многие недолюбливали. Конечно, если она вдруг... Кто-то, допустим, поёт, выступает, а у нас занятия коллективно в основном проходили, если что-то ей не нравилось, она могла просто камня на камне не оставить. Она была очень женщиной интеллигентной, она это делала в очень интеллигентной форме, но так, что лучше вообще... Все боялись этих её разговоров. Но у нас с ней отношения складывались. Жаль, что её нет сейчас. Она всегда мне говорила: мы способны на большее. Даже когда я вот делала уже первые шаги на сцене, у меня появились уже какие-то первые клипы...

А когда вы, кстати, почувствовали себя знаменитой? В какой момент?

Знаменитой? Я не знаю. Я почувствовала себя узнаваемой. Меня стали узнавать на улицах вдруг. Я вроде бы жила обычной жизнью. Я, по-моему, шла куда-то в магазин. И вдруг я попала в какое-то скопление народа. И вдруг я понимаю, что многие люди и этой толпы... Вдруг началось какое-то движение.

Сколько вам было тогда?

21, по-моему. И я понимала, что что-то такое происходит. "Ой, меня, по-моему, узнали". И я почувствовала такую неловкость. Я думаю: "Что мне теперь делать?" (смеётся) Я шла в магазин просто так. И как-то стала с того момента уже не так свободно ходить по улицам. У вас были какие-то музыкальные предпочтения? Или всё, что вы пели изначально, это соизмеримо с вашими вкусами? Ой, я прошла такой период какой-то сложный эволюционный. И вкусовой тоже. В детстве, конечно, я была абсолютно всеядна музыкально. Потому, что всё, что было доступно на тот период времени, то я и слушала. Мне просто нравилась музыка самая разная. Мне нравилось петь всё подряд. Наверное, моей большой любовью в возрасте 16-17-ти лет был джаз. И мне казалось, что вот только эта музыка достойна внимания и ничего другого я не хочу. И потом, когда приехала в институт гнесинский поступать – ой, тоже наивная очень была – Иосиф Давидович спрашивает: "А какую музыку вы любите? Вот вы приехали в институт учиться. Что вы хотите петь?" Я говорю: "Джаз". И пришла учиться к Кобзону. Ну нормально так ответить было? Так только в 17 лет можно было сказать. Вот. И потом, на самом деле, стали расширяться мои музыкальные горизонты. Я поняла, что не только джаз есть, есть и рок-музыка, есть и популярная музыка – она совершенно разной может быть. Мне казалось, что чем сложнее музыка, тем интереснее. Поэтому когда мне поначалу предлагали какие-то очень простые песни спеть, вот, скажем, такую песню как "Самолёт", я вообще не понимала, что это за песня такая. Мне даже было неловко её петь. Вот я помню вот это чувство неловкости – а что же там петь? А потом уже начала понимать, что порой чем меньше петь в песне, тем сложнее. Тем сложнее эту песню подать, тем сложнее она может быть даже по звуку, нужно найти какое-то правильное звучание. Не просто громко, красиво, витиевато что-то какие-то фразы выдавать, а именно вот с чувством, со смыслом. Не всегда использовать на всю катушку свой голос. Вот этому тоже надо было учиться.

Вы компромиссный человек?

Я компромиссный, да. Я компромиссный, но в то же время я достаточно целеустремлённый. Я в какой-то момент иду на компромисс, я согласна. Но всё равно, я потихонечку буду свою линию гнуть, я буду к ней устремляться. Но мне кажется, что я человек разумный. Потому, что я готова принять точку зрения другого человека.

Вы знаете, когда я готовился к интервью, я смотрел передачу "Пока все дома" 2001-го года.

Да. Я помню эту передачу.

Очаровательная программа. Вы втроём с детьми, с Шульгиным.

Да.

Но вы были настолько грустны и печальны. Что тогда случилось? Вы снаружи были идеальной парой, все о вас говорили.

Ой, ну это же в один миг случилось. Т.е. это случалось изо дня в день на протяжении 10-ти лет. Поэтому это было, наверное, такое моё постоянное уже внутреннее какое-то состояние. Что я в какой-то момент времени не смогла его даже контролировать. Если я раньше могла ещё одевать маску какой-то весёлости, беспечности, счастья, в какой-то моменту у меня уже истощились, видимо, ресурсы. Видимо, уже даже сыграть не было сил. Я, кстати, тоже недавно смотрела, чтобы вспомнить, какие детки были маленькие, забавные. И думаю: "Боже, как же там похоже, правда". Ну вот так, да.

Т.е. вы терпели?

Конечно, я терпела. Знаете, как очень часто женщины терпят во имя своих детей либо потому, что не могут найти выхода из ситуации. Я терпела. Знала совершенно точно, что сколько верёвочке ни виться... Что будут какие-то обстоятельства, будет ситуация, когда я смогу вырваться. Я просто ждала какого-то такого удобного момента. Действительно, когда у тебя на руках младенец, это физически очень тяжело осуществить.

А что спровоцировало такое поведение мужчины, с которым долгое время...

Что провоцировало? Что провоцировало. Ой, да всё, что угодно. Не так стоишь, не так сидишь, не так говоришь. Даже и поводов не нужно было. Нет, это просто такой вот типаж. Вот такой абсолютно неуравновешенный, закомплексованный. Я так думаю, всё от комплексов. Даже не потому, что человек изначально вот такой плохой родился. А потому, что вот, наверное, от какой-то неуверенности внутренней. И человек искал обиды всегда вокруг. Там, где её и быть даже не могло. И это какая-то такая нездоровая реакция на любые вещи.

А не потому, что вы слишком открытый и волевой человек?

Я думаю, что ему конечно, было со мной ещё сложно потому, что он чувствовал, что да, я с виду мягкая, я поддаюсь, но он чувствовал во мне, конечно, стержень. И он часто мне говорил: "Я даже не понимаю, как с тобой играть". Он такой игрок был, такой шахматист. Так вот. Он меня просчитать не мог. И действительно, у него не получилось. Он там мыслил какими-то достаточно банальными категориями, что сейчас вот всё отниму, всё заберу, детей ей вот в руки и куда она денется? Ну, не на ту напал. Забирай всё, я пошла. Вместе с детьми. Справлюсь, выживу. Вот так. Совершенно не жалею!

А что вы делали целый год или полтора?

Полтора. Ой, я зажила замечательной счастливой жизнью. У меня рядом были мои дети, мои родители, бабушка. Потом привычная обстановка детства. Та квартира, в которой я выросла. Это мой родительский дом в Аткарске. Я практически не выходила на улицу, потому что у меня на это даже времени не было. Ну и, собственно говоря, как-то странно мне было. И, наверное, людям. Особенно детям, подросткам, для которых я артистка из телевизора, а я почему-то в городе Аткарске хожу туда-сюда, в магазин, на базар и т.д. И я как-то старалась таких вещей избегать. Поэтому я занималась домашними делами, занималась детьми. И, собственно говоря, на расстоянии организовывала все свои юридические какие-то проблемы, утрясала. Это развод, расторжение моих многочисленных контрактов с бывшим супругом рабочих. Вот так прошли мои полтора года. Но очень счастливо. В бытовом смысле это, конечно, было ужасно, потому что мы жили вшестером в двухкомнатной квартире. Сейчас вспомнить – это вообще невозможно. Но, что называется, в тесноте, да не в обиде. Ведь рядом со мной были мои любимые и любящие меня люди. Мне было очень комфортно.

Вы думали о будущем тогда?

Я думала о будущем. Я знала что мне нужно сейчас пройти вот этот период времени. И я абсолютно правильно сделала, что уехала из Москвы. Потому, что там бы мне покоя не дал бы ни мой бывший, ни журналисты. А здесь я была на расстоянии. Ну кто-то смог доехать – вот, доехал. Что-то там, сидя в кустах, сняли однажды меня на балконе, я там детей встречала. Что-то такое. Каждый же день не будешь дежурить где-то там в Саратовской области. В Москве, конечно, всё это проще. И потом, в Аткарск многие газеты не доходили даже. Так что мои дети – они уже на тот момент в школе учились, двое из них – они тоже были в достаточно спокойной такой обстановке. Вот там этой всей шумихи, которая была в Москве, там этого всего не было. Там как-то вот эпизодически доходила информация и всё. И вот мы пересидели, я как раз утрясла все свои юридические вопросы. Я знала прекрасно, что у меня всё будет, у меня голова на плечах есть и голос у меня никто не отнимал. И я человек работоспособный, целеустремлённый. Я знала, что всё у меня получится. У меня было огромное количество предложений. Я честно, искренне говорю: я не хотела вообще связываться с шоу-бизнесом больше.

Но вам звонили всё время?

Мне звонили, ну конечно. Ну кто же... Все готовы были нажиться на такой ситуации. Ой!.. Желающих было более чем. Все понимали: ага, громкий развод, сейчас мы тут быстренько... Готовы были. "Давай альбом запишем! Тебе ничего не надо. Мы сейчас прямо... Ты можешь в Саратове записать голос в студии. Ты материал отберёшь и то, что тебе понравится, мы отработаем. Ты скажешь, что тебе как... Тебе надо только приехать в Саратов, записать голос – и всё! И мы продадим, заработаем бешенные деньги". Говорю: "Ребята, да мне это не надо. Вы что, не понимаете?" И были предложения по театру. Я бы тоже на это согласилась, потому что антреприза, это тоже, имя сейчас вот на слуху, развод и всё... Даже мы уже начали какие-то репетиции. А потом у меня появился телевизионный проект. Очень интересный один тележурнал женский. Я должна была стать его ведущей. И мы даже сняли пилотный выпуск. Очень интересный, кстати, удачно было. И дальше мы с этим материалом пошли на канал с продюсером. Получили предложение, одобрение некоторых. В общем, какие-то там были заминки просто чисто технические. А жить начинать нужно было просто уже вот... Нужно было, чтобы это решение было принято вот сегодня. А тут уже месяц тянется, два, три. Вот, называется, что ни делается – всё к лучшему. И вот пока эта история с телевизионной программой тянулась, я приехала в Москву в очередной раз для решения каких-то своих вопросов юридических, и вот ту мне звонок от одного продюсера, вот тут мне звонит Пригожин и вот как-то так всё сразу закрутилось-завертелось.

Вы выбирали между продюсерами или как?

Я выбирала. Пригожин приглянулся. Да, да, да. Я сейчас не буду называть имя того продюсера. Очень известный, очень талантливый человек! Я с ним должна была встретиться на следующий день. Потом звонит мне Пригожин и говорит... Это через моего юриста, у нас общий юрист оказался. И говорит: "Можем встретиться?" Я говорю: "Если встречаться, то только сегодня" Потому что завтра у меня встреча уже с другим человеком. И вечером я уезжаю опять домой, к детям. И мы встретились. Я потом уже не поехала ни на какую другую встречу с другим продюсером. Я не знаю, что это – судьба или что это такое. Вот почему у меня сердце ёкнуло и я поняла, что я хочу работать именно с ним мне как-то всё просто, ясно. Он как-то умеет сразу сократить дистанцию в общении, вот моментально! У меня было ощущение, что я его знаю тысячу лет. Как-то он мне так просто всё разложил: я хочу вот это, у тебя будет вот это, мы вместе пойдём вот туда, будем делать то-то и то-то. Конечно, я ещё как-то испытывала некое недоверие всё-таки. Поэтому я пришла на вторую встречу уже с юристом и сказала: "Я уже стреляный воробей, меня уже так просто не взять". И мы вместе стали вырабатывать контракт наш, работать над юридической стороной дела. А поскольку люди все эмоциональные же очень, Пригожин говорит: "Нет, не будем ждать, пока контракт наши юристы подпишут! Давай мы уже сейчас, сегодня начнём работать". И мы так вот с ним начали работать, ещё не дожидаясь официального подписания нашего соглашения. Вот так.

С тех пор вы вместе вот сколько я вас вижу. Вы не расстаётесь вообще?

Нет, никогда. Во-первых, у нас действительно общие какие-то цели, задачи. У нас общая работа. Наверное, можно было как-то устроить жизнь таким образом, чтобы я в одну сторону, а он в другую. Но это уже мало похоже на семью. Знаете, первое время мы действительно пытались так, что он какое-то время на неделе уезжал в Москву, там решал какие-то вопросы. Но потом понял, что он просто не может физически ни работать, ни есть, ни спать. Что всё равно то время абсолютно выброшенные, абсолютно бесполезно потраченное. И ему физически становилось до такой степени плохо, что вызывали "скорую помощь" и всё. У него какие-то эти были приступы. Думали, что у него что-то с сердцем. Я не знаю, что. Абсолютно здоровый человек. Он говорит: "Нет, я уже так больше не буду. Я буду лучше ездить. Потому, что дома мрачный сон отгоняю, думаю, что со мной что-то там случилось, что я попала в какую-то ситуацию. Особенно если самолёт, ещё что-то". В общем, человек абсолютно терял покой. Поэтому решили, что уже лучше будем ездить вместе. Конечно, иногда это утомительно. Все спрашивают, все задают такой вопрос. Утомительно в каком смысле, объясню. Поскольку человек работает всё время, он всё время на телефоне. Мы просим нам предоставлять, конечно, гостиничные номера двухкомнатные, чтобы были возможность куда-то изолироваться просто. Куда-то спрятаться. И потом, у меня тоже есть какие-то свои дела. Я тоже должна послушать что-то, порепетировать, о чём-то подумать, что-то поучить. А это просто нон-стоп у нас вот так вот по телефону разговор. Конечно, тяжело. Он разговаривает же не просто потому, что ему хочется разговаривать. Он тоже решает рабочие вопросы. Сейчас вообще, кажется, время виртуальных офисов. Совершенно необязательно находиться физически вот в каком-то одном конкретном месте. Сейчас кругом и всюду Интернет.

У вас шестеро детей на двоих. Какая вы мама?

Наверное, лучше у детей спросить, какая я мама. Они точнее ответят. Мне кажется, что я мама в меру строгая, справедливая, требовательная. С таким взглядом, как вы сказали "справедливая"... Требовательная. Я как-то привыкла требовательно относиться к себе всю жизнь. И поэтому того же самого, такого же отношения жду к себе от своих детей. Но если у них этого не хватает, значит, приходится требовать мне. Иногда.

Но двое старших уже совсем взрослые.

Ну да, уже взрослые.

И как они? Отдельно от Вас живут сейчас?

Анютка временно живёт отдельно от дома. Во-первых, это у нас такой пробный шаг. У нас сейчас ремонт в квартире глобальный. Стройка такая. Стройка века, которая, как всегда, затягивается. И, в общем-то, мы сейчас переместились в съёмную квартиру в этом же доме. Но, к сожалению, не нашлось квартиры с нужным нам количеством комнат. В общем, на Анютку не хватило. Она давно мечтала, конечно, пожить одна. И вот она с подружкой из этого же нашего дома говорят: "Мы хотим снять квартиру поближе к институту". – "Ну, попробуй". На самом деле, это очень хороший, действительно, такой вот момент. Опыт, проверка. Потому, что она занимается ещё какими-то своими бытовыми вопросами, она сама себя обслуживает. И учёба у неё занимает вообще львиную долю времени. Она с утра уходит и ночью приходит. Не знаю, когда она справляется со всем остальным. Это такая хорошая школа жизни. Я думаю, конечно, что когда мы отремонтируем квартиру, я надеюсь...

А где она учится?

Она учится в Щукинском институте. Театральный. Я надеюсь, что когда мы построим всё-таки квартиру, она к нам вернётся. Я на это надеюсь. А может быть, так войдёт во вкус, что скажет: "Родители..."

А старший сын за рубежом где-то учится?

Старший сын Артемий заканчивает школу сейчас, в этом году. Будет поступать в университет. Он учится в Швейцарии, в Женеве. Но отдала его не потому, что мне очень хотелось, чтобы ребёнок получил вот именно зарубежное образование. Вот отдала лишь потому, что он абсолютно не учился в России. Ну совершенно. Он отказывался учиться. Он вообще пропускал уроки, он отвратительно себя вёл, он постоянно влипал в какие-то школьные истории. Я понимала, что просто я теряю контроль над ребёнком. Я не знаю, что делать. Мне казалось, что его надо в какое-то Суворовское училище, там, где вот прямо строгие правила. До Суворовского надо было ещё 4 года ждать. Когда ему исполнилось 11 лет, мы решили отдать его в лагерь на базе этой школы. В летний лагерь на две смены. Ему там так понравилось!.. Я говорю: "Тёма, хотел бы ты там учиться?" Он говорит: "Очень". Я могу сказать, в чём преимущество этой системы. Ну, помимо того, что все предметы всё-таки носят прикладной характер. У нас очень часто предметы, насколько бы полно они не преподавались, они носят достаточно характер абстрактный. Чисто теоретический. А там всё как-то вот к месту. Ты понимаешь, куда это можно применить в жизни. Но главное преимущество в том, что там очень такой жёсткий контроль над процессом обучения.

Вам это нравится?

Мне это очень нравится. Потому, что вдруг мой ребёнок стал совершенно другим!.. Он стал нацелен на учёбу, он усвоил какие-то совершенно другие принципы, какие-то другие постулаты. Он понимает, что вот он должен сначала выучиться. И от того, насколько хорошо он будет учиться, будет зависеть его дальнейшая карьера.

А младший живёт с вами?

Младший живёт с нами. Они просто все очень разные. У Сеньки никогда не было таких проблем в школе. И потом, он с малых лет проявил себя как очень одарённый ребёнок в музыкальном смысле, в музыкальном плане. Ну а где как не в Москве учиться музыке. Он играет на фортепиано.

Почему Вы встали увлекаться йогой?

Да случайно как-то к этому пришла. Мы отдыхали в Америке и пошли просто на какой-то фитнес. Нужно было чем-то заниматься. Вечно же куда-то всё бегаю. И пошли на занятие йогой, мне просто было любопытно. Мне очень понравилось. И потом уже позже я купила видеопрограмму с йоговскими этими упражнениями.

У вас была попытка мощно выстрелить на Западе года 2 назад. Чем это закончилось?

Она закончилась попаданием в хит-парады многие. Закончилась потрясающим опытом, который мы приобрели, работая с большими музыкантами, продюсерами, композиторами. Это был какой-то очень интересный, насыщенный этап моей жизни, абсолютно незабываемый. Но я не могу сказать, что закончилось. Потому, что, скажем, тот период действительно уже... Мы пошли вперёд. Это было 2 года тому назад. Можно было всё это продолжать, но для этого нужно было находиться там, в Англии.

Вы сейчас тренер "Голоса страны". Вы участвовали в подобных проектах в России. Чем этот для вас отличается от, если не похожих, то схожих конкурсов?

Здесь как-то всё так жёстко. Вот с самого начала жёстко. Вот эти слепые отборы, вот эти слепые прослушивания – это же какой-то кошмар. Вот я просто каждый раз по ту сторону. Я же всё-таки артист. И я не представляю. Наверное, я, может быть, и не справилась бы. Вы представляете – просто петь в никуда! Стулу! (смеются) Да? Не видеть реакцию, не чувствовать... Ну зал – понятно. Но ты понимаешь всё равно, что данная ситуация зависит вот от этих вот кресел, которые к тебе не поворачиваются почему-то. Страшно вообще.

И я не задумываюсь о коммерческой точке зрения, правда. Может быть, я не права.

Как Валерия отдыхает?

Для меня самое главное, начало отдыха – это выспаться хорошо. Всё. Когда я высыпаюсь, самое главное для меня – сменить просто вид деятельности. И если у меня нет концертов, я дома, значит... Я не умею лежать на диване. Вот у бабушке моей 98 лет. Она до сих пор этого не делает. Она не отдыхает днём. Она не ложится. А что она делает? Она сидит читает. Наверное, в её возрасте можно сидя задремать уже. Но у неё нет привычки днём отдыхать. Она ложится достаточно поздно, она ложится в 12, в час. Она встаёт не по-стариковски, не в 5 утра. Она встаёт, там, в 9 часов утра. У неё какой-то такой вот ритм жизни. Такой всю жизнь. И я могу сказать, что я, наверное, унаследовала это качество – я не умею лежать. Я не умею ничего не делать. Мне так жалко времени! Когда у нас выходной какой-то, я обязательно его забиваю какими-то делами. Мало того, что у меня какие-то тренировки постоянно, я могу назначить вообще две тренировки каких-нибудь разных, Пригожину не сказав, потому что он скажет, что я сумасшедшая. Какие-нибудь уроки – английский, французский. Всё, забиваю себе день. Дети всё равно тоже в школе, где-то там на занятиях. И до вечера я знаю, что я могу себе день плотненько забить. Он говорит: "Ну и что это у тебя за отдых такой?" Но мне так нравится. Ну правда нравится! я это вот искренне говорю. Он вообще не понимает меня. Т.е. чисто женского – пойти по магазинам – такого нет? Я вообще... Вот для меня это часть работы. Правда. Это настолько утомительно для меня. Я ненавижу мерить вещи. Я воспринимаю это как, знаете, такое бремя. Вот надо идти, потому что надо уже поехать сейчас куда-то, потому что надо там что-то обновить, сейчас вот новый сезон. Это вот самое ненавистное, что только можно придумать. Но мне Йося очень помогает в этом. Он с такой радостью, он так вдохновляется, когда он видит что-то красивое на мне. "Вот ещё это померяй". Я ругаюсь с ним и говорю: "Я не могу! Не хочу!" "Вот что, тебе жалко, что ли? Вот это ещё, вот это!" Он бегает вокруг меня с фотоаппаратом снимает и говорит: "Ещё вот это давай и вот это. Нет, вот это хорошо". Ну вот я только с каким-то нажимом, можно сказать, совершаю шопинг. Я в этом смысле ненормальная женщина.

Про враження Валерії від "Голосу країни" та російський шоу-бізнес читайте тут.

Повʼязані теми:

Наступна публікація