Нынешние западные лидеры не могут выбрать, что хуже — стабильная непредсказуемость Путина или предсказуемая нестабильность постпутинской эпохи.
Почему в моменты трагедий по федеральным каналам нам показывают Владимира Путина чаще в профиль и вроде как немного издалека? А сам он, стоит случиться крупным неприятностям, как-то скукоживается: минимум заявлений на камеру, никаких прямых линий. Потоп в Иркутской области — лидер нации предстает перед зрителем на "внеплановом совещании в Братске" бубнящим: не отрывая глаз от бумажки, о цифрах, жертвах, ущербе от наводнения. О трагедии с подводниками — протокольная встреча с министром Сергеем Шойгу: ему, а не родным погибших моряков приносятся соболезнования. Нехитро за грифом "Секретно" спрятать от людей информацию о трагедии. Сложнее скрыть неумение сопереживать согражданам, чему за без малого два десятилетия лет своего правления Путин, судя по всему, так и не научился. Или добрые люди из ближнего окружения нашептали: не царское это занятие — с подданными по-человечески разговаривать, — пишет Галина Сидорова в колонке на "Радио Свобода".
Другое дело — западные журналисты, в последнее время зачастившие в Кремль с "дружелюбными", по выражению главреда Financial Times, интервью: кремлевский небожитель расслаблен и спокоен, уверен в себе, с явным удовольствием троллит, "ставит на место". Такое и российскому зрителю крупным планом не грех показать — вот как наш-то с иностранцами общается, а они слушают и улыбаются… Сегодня, когда страна в буквальном смысле тонет, её непотопляемый лидер пытается в очередной раз выплыть, в качестве соломинки ухватившись за, казалось бы, столь нелюбимый и презираемый им Запад. Зачем Путину Запад? И зачем Путин Западу?
За свою долгую кремлевскую жизнь российский президент, дабы укрепить свое положение внутри страны, успел примерить разные политические маски для внешнего, так сказать, пользования — и друга Запада, и его непримиримого противника. Апофеоз дружбы случился 11 сентября 2001 года, когда после атаки террористов на башни-близнецы в Нью-Йорке тогда еще президент-новобранец Путин первым позвонил лидеру США Джорджу Бушу со словами поддержки и распорядился не приводить российские стратегические силы в состояние повышенной готовности после того, как это сделали американцы.
Дружба длилась недолго и завершилась в 2007-м мюнхенской речью о вреде однополярного (читай: американского) мира. Последовал цикл усиления напряженности, путинская Россия наглядно продемонстрировала свое понимание многополярности, отвоевывая себе куски чужой территории (Грузия, Украина) и наддув "крымский патриотизм" внутри страны. Причем Запад и здесь пригодился, поскольку на его "происки" можно было сваливать любые проблемы и неурядицы. К 2018 году по мере усиления этих неурядиц, изрядно подогретых западными санкциями и приправленных вопиющей коррупцией внутри режима, патриотизм стал сдуваться, обнажая всё новые и новые проблемы с непредсказуемыми последствиями. Нищающие, забитые госпропагандой граждане начали с удивлением оглядываться по сторонам, некоторые даже задаваться вопросом: а, собственно, какого чёрта?
За свою долгую кремлевскую жизнь российский президент, дабы укрепить свое положение внутри страны, успел примерить разные политические маски
И тут, похоже, снова пригодился тот самый чёрт в виде Запада, только уже не либерального злодея, а близких по духу правых и левых популистов, успевших за последние годы взрасти на почве демократий по обе стороны Атлантики, столкнувшихся с проблемами мигрантов, финансовых, социальных и прочих кризисов. Кремль приободрился, зацепившись за новый тренд в Европе и мире, и не просто поучаствовал в его развитии, но и примерился к возможностям его возглавить. А заодно и российским гражданам показать, что президент хорош не только бросками зелёных человечков в чужие пределы, но и дипломатией высокого полета. Пусть не полюбили западные либеральные лидеры, зато политики новой волны очень даже жалуют — и ничего, что некоторых считают чуть ли не новыми фашистами. Что до "олдскульных" западных лидеров и журналистов, то для них заготовлена новая маска — маска политического тролля. Очень удобная. Ведь когда ответить по существу нечего, одно удовольствие "уйти в несознанку" или нагло соврать прямо в лицо: не знаю, не было, не травили, не сбивали, не убивали.
Зачем Путин Западу? Почему Запад в который раз вольно или невольно ему подыгрывает? Почему, казалось бы, серьезно возмутившись наглой путинской пропагандой, попытками вмешиваться в выборы и другими "проделками", сдаёт назад, как только речь зайдёт о реальном осуждении преступлений путинизма, о развязанной им информационной войне. Почему Запад позволяет пропагандистским киллерам Кремля пользоваться теми самыми демократическими институтами, на разрушение которых они нацелены? В качестве оправдания — ссылка на свободу слова, журналистику мнений.
Почему Запад позволяет пропагандистским киллерам Кремля пользоваться теми самыми демократическими институтами, на разрушение которых они нацелены
Больше всего нынешние западные лидеры боятся непредсказуемости России, так их предшественникам в страшном сне виделся развал СССР. В первую ночь после принятия Беловежского соглашения, когда союзный МИД на Смоленской площади тихо переходил под контроль российского, а министр Андрей Козырев находился рядом с президентом Борисом Ельциным в Беларуси, британский министр иностранных дел Дуглас Хэрд не поленился дозвониться в Москву и поинтересоваться у оставшегося тогда на мидовском хозяйстве Георгия Кунадзе, объявила ли себя уже Россия государством — продолжателем СССР. Ответ был отрицательный.
Тогда англичанин заговорил быстро и взволнованно: объяснил, что правопреемниками являются все республики СССР, но только одна может стать продолжателем. Именно государство-продолжатель унаследует все советское — советские обязательства, советские права, советские посольства. Хэрд посоветовал Кунадзе передать это Козыреву безотлагательно. На следующее утро Россия объявила себя продолжателем, взяла на себя обязательства СССР, сохранила, в частности, место в Совете Безопасности ООН.
Сегодня степень непредсказуемости возросла многократно. А кое-кто из западных политиков, возможно, пожалел, что в свое время помогал России стать единственным наследником ядерного оружия, оказавшегося посла распада СССР в четырех независимых государствах — России, Украине, Казахстане и Беларуси. То, что тогда казалось самым разумным и естественным — сконцентрировать эти опасные игрушки в одних руках, — сейчас выглядит не так однозначно. Уж больно эти руки оказались ненадежными.
Как бы там ни было, нынешние западные лидеры не могут выбрать, что хуже — стабильная непредсказуемость Путина или предсказуемая нестабильность постпутинской эпохи. Ведь чтобы поставить страну на рельсы нормального развития, тем, кто придет Путину на смену, неизбежно придется перетряхнуть разложившуюся систему снизу доверху. Бравший у Путина интервью главный редактор Financial Times Лайонел Барбер отметил еще одну путинскую особенность — умение смотреть сквозь собеседника. Похоже, тешащие себя надеждой умиротворить российского "плохиша" западные лидеры тоже научились смотреть сквозь него (или, в крайнем случае, вовремя отворачиваться). Что, впрочем, не всегда возможно даже в самом "дружелюбном интервью".
"…Вся эта возня вокруг шпионов и контршпионов, она не стоит серьезных межгосударственных отношений… она не стоит, как у нас говорят, пяти копеек. Или пяти фунтов…" — услышали британские журналисты от российского президента в ответ на вопрос о покушении на Скрипалей. "Некоторые люди могут сказать, что жизнь человеческая стоит больше пяти копеек", —попробовал заикнуться британский журналист, видимо, решив напомнить, что в этой диверсии погибла гражданка Великобритании, никакого отношения к Скрипалям не имевшая. Но не успел. Путин оказался проворнее: "Разве кто‑то умер?"
Перепечатывается с разрешения Радио Свободная Европа/Радио Свобода